второго порядка при этом является порча языка[1]. Множество плохих писателей живут исключительно на счет дурацкого вкуса публики, которая не хочет читать ничего, кроме напечатанного сегодня, именно — газетчики, die Journalisten. Меткое название! В немецком переводе оно значит „поденщики“.
Можно также сказать, что есть три рода авторов. Во-первых, такие, которые пишут, не думая. Они пишут по памяти, припоминая то, что когда-то раньше узнали, а то так и прямо с чужих книг. Этот род — самый многочисленный. Во-вторых, такие, которые думают в то время, как пишут. Они думают, чтобы потом писать. Встречаются очень часто. В-третьих, такие, которые уже думали раньше, чем принялись писать. Они и пишут потому только, что раньше думали. Редки.
Писателя второго рода, который начинает думать только когда сядет писать, можно сравнить с охотником, отправляющимся на авось: он вряд ли много принесет домой. Напротив, писанье автора третьего, редкого, рода похоже на такую охоту, для которой дичь ловится и загоняется заранее, чтобы потом в изобилии быть выпущенной из загона в другое, тоже огороженное пространство, где уж ей не уйти от охотника, так что последнему остается только целиться и стрелять (излагать). Такая охота всегда что-нибудь да приносит.
Но и из небольшого числа тех писателей, которые действительно думают серьезно и раньше, чем начнут писать, лишь очень немногие думают о самих вещах; большинство думает только о книгах, о сказанном другими. Чтобы начать думать, они нуждаются в таком более близком и сильном возбудителе, как готовые мысли других людей. Мысли эти становятся ближайшею их темой, и они так и остаются под их влиянием, уже никогда не достигая настоящей оригинальности. Напротив, те первые побуждаются к мышлению самими вещами, почему мышление их и направлено непосредственно на вещи. Только среди них мы находим людей, на долю которых достается
- ↑ Для больших писателей (в высших родах литературы) и крупных художников характерна та общая всем им черта, что дело их для них важно; остальным не важно ничто, кроме личной пользы и выгоды.
О писателе, который, написавши по внутреннему призванию и влечению книгу, приобретает славу, а потом, поощренный этим, пускается в многописание, можно сказать, что свою славу он продал за деньги. Как только начинают писать из-за денег, ничего хорошего уже не выходит.
Только в нынешнем столетии появляются писатели по профессии. Раньше были писатели по призванию.
