кто сам не имеет никаких достоинств и заслуг, желает чтобы их вообще ни у кого не было: зрелище таких достоинств в других людях причиняет ему истинную муку; бледная, зеленая, желтая зависть пожирает его сердце; он хотел бы истребить и уничтожить всех даровитых людей; но уж если он, к сожалению для себя, должен терпеть их существование, то лишь при том условии, чтобы они скрывали свои преимущества и чуть ли не под присягой отрекались от них. Вот где, следовательно, корень столь обычного прославления скромности. И если бы глашатаям ее представился удобный случай задушить чью-нибудь заслугу в зародыше или, по крайней мере, помешать ее обнаружению и тому, чтобы она стала известной, то кто сомневается, что они сделали бы это? Ведь это было бы только практикой для их теории.
Хотя поэт, как и всякий художник, всегда выводит перед нами только частное, индивидуальное, однако то, что он познал и хочет передать нам, представляет собою (платонову) идею, целый род: поэтому в его образах как бы отпечатлевается тип человеческих характеров и ситуаций. Эпический, а также и драматический поэт извлекает из жизни какое-нибудь совершенно частное явление и точно воспроизводит его во всех его индивидуальных чертах, но через это раскрывает и все человеческое бытие, ибо он только на вид имеет дело с частным, — в действительности же его объектом является то, что существует повсюду и во все времена. Этим и объясняется, что сентенции поэтов, в особенности драматических, не будучи даже изречениями общего характера, часто находят себе применение в действительной жизни.
К философии поэзия относится так, как опыт — к эмпирической науке. Именно: опыт знакомит нас с явлениями на частных примерах; наука, посредством общих понятий, объемлет всю совокупность явлений. Так и поэзия стремится на частных примерах знакомить нас с (платоновыми) идеями существ; философия стремится являть нам выражающуюся в последних внутреннюю сущность вещей в ее целом и общем. Уже отсюда видно, что поэзия носит на себе отпечаток юности, а философия — старости. И на самом деле, поэтический дар цветет, собственно, только в молодые годы; да и восприимчивость к поэзии у молодого человека нередко принимает характер страсти: юноше доставляют наслаждение стихи как такие, и часто довольствуется он малым. С годами эта склонность постепенно слабеет, и старость предпочитает прозу. Поэтическая тенденция
