цающем и мыслящем мозгу, как его естественные функции, хотя последние, по крайней мере — virtualiter, предшествуют действительному чувственному воззрению, т. е. априорны, и следовательно, не они зависят от последнего, а последнее зависит от них; ибо и эти формы имеют только тот смысл и значение, что вслед за наступающими возбуждениями чувствующих нервов вызывают эмпирическое воззрение, подобно тому как другие формы из материала воззрения будут потом создавать мысли in abstracto. Поэтому Критика чистого разума относится к локковой философии, как анализ бесконечного к элементарной геометрии; но все-таки она непременно должна рассматриваться, как продолжение философии Локка.
Наличный материал всякой философии, таким образом, не что иное, как эмпирическое сознание, которое распадается на сознание собственной личности (самосознание) и сознание других вещей (внешняя интуиция). Ибо лишь это представляет собою непосредственное, действительно данное. Всякая философия, которая вместо того, чтобы исходить отсюда, своей отправной точкой делает произвольно выбранные отвлеченные понятия, как, например, абсолют, абсолютная субстанция, Бог, бесконечное, конечное, абсолютное тождество, бытие, сущность и т. д., и т. д., — такая философия парит в воздухе и не может поэтому вести к действительным результатам. Тем не менее философы всех веков предпринимали такие попытки; вот почему даже Кант, по традиции и больше по привычке, чем последовательно, определяет иногда философию как науку из чистых понятий. Но такая наука, если бы она существовала, задавалась бы, собственно, целью вывести из одних только частных представлений (ведь таковы же абстракции) то, чего нельзя найти в полных представлениях (интуиции), от которых отвлечены, посредством опущения отдельных признаков, первые. К этому притязанию склоняет возможность умозаключения, так как здесь сопоставление суждений дает новый результат, — правда, больше на вид, чем в действительности, ибо заключение только выдвигает то, что уже лежало в данных суждениях: ведь заключение не может содержать в себе больше, чем посылки. Конечно, понятия — материал философии, но лишь в том смысле, в каком мрамор является материалом скульптора: философия должна строить не из понятий, а в понятиях, т. е. складывать в них свои результаты, а не исходить из них, как из данного. Кто желает иметь яркий образчик такого извращенного метода, исходящего из чистых понятий, — пусть посмотрит Institutionem theologicam Прокла, и он убедится,
