Все вышеупомянутые внешние причины Гете очень удачно разделил на два рода, отделив физические цвета от химических; из них химические цвета неизменно присущи телам, физические же, в силу неравномерного и изменчивого расположения света и световых тел, являются только временно. Лучше всего, мне кажется, отличать те и другие на основании того, что причины химических цветов, как таковых, скрыты от нас и до известной степени неисследимы, причины же физических мы воспринимаем вместе с самыми цветами, и, хотя они истолковываются не всеми одинаково, тем не менее нельзя сомневаться, что мы можем постигнуть законы, согласно которым возникают физические цвета, как бы ни различна была их материя; это обусловливается тем, что причина и действие в этом случае являются порознь; напротив, химические цвета, скрытые в телах и как бы похороненные в них, совершенно не доступны для исследования. Вследствие этого физические цвета могут быть названы доступными для понимания, химические же — недоступными. Проблема, решением которой была бы выполнена и другая часть общей теории цветов, заключается в том, чтобы свести химические цвета на физические. Ньютон же поступал совершенно наоборот и старался свести физические цвета на химические, когда утверждал, что белый цвет составляется из семи или из бесчисленного множества однородных лучей, которым почему-то непременно присущи красный, зеленый, синий etc. цвета.
О химических цветах я скажу несколько слов впоследствии; теперь же поговорю о физических. То внешнее, чем, обыкновенно, возбуждается деятельность ретины, всегда и неизменно бывает свет. Следовательно, уменьшенной до известной степени деятельности ретины необходимым образом строго соответствует известное уменьшение света. Но относительно степени его возник между Ньютоном и Гете спор. Этот спор был, наконец, решен на основании изложенных тем и другим опытов и правильного о них суждения. Если же читатель помнит о том, что́ я говорил в первом параграфе этой главы о неизбежном параллелизме между причиной и действием, то стоит труда всмотреться, насколько более глубокое и точное изучение самого явления, которое стало нам доступным из изложенной выше физиологической теории цветов, снабдит нас доказательствами и аргументами при исследовании причины и насколько, следовательно, оно позволит нам a priori установить учение о причинах. Таковы следующие положения.
1) Как самые цвета, так и пропорции и соотношения, в которых они находятся друг с другом, присущи ретине, обусловливаются ее природой и суть не что иное, как различные видоизменения ее действия. Внешние причины их суть только раздражения, которыми
