как я доказал в первом параграфе, должен существовать непременно, бесконечному числу возможных цветов, возникающих из бесчисленных пропорций, в которых может выразиться разделение на две части деятельности ретины, необходимым образом должна соответствовать способность к видоизменению причины, извне возбуждающей эту функцию ретины; вследствие этой способности внешняя причина, при посредстве бесконечно видоизменяемых оттенков и едва отличающихся друг от друга степеней, различным образом воздействует на глаз. Вследствие этого ни в каком случае не может быть установлено семь или какое-либо другое число однородных лучей, которые существовали бы независимо и неизменно, при соединении же снова превращались бы в белый цвет. Если же мы, согласно с видоизмененной теорией Ньютона, примем вместо семи лучей бесчисленное их множество, то дело от этого несколько выиграет; но следующее деление этого параграфа совершенно опровергнет это положение.
Напротив, вышеизложенному требованию вполне удовлетворяет теория Гете. Средний полупрозрачный оттенок может в обе стороны удаляться от света и быть темнее или светлее в бесчисленном количестве степеней; наконец, он может получить с обеих сторон различное освещение; следовательно, он, действительно, сообщает причине вышеупомянутую, соответствующую действию, способность к видоизменению и изменчивый порядок ее состояний.
5) Сродство цвета с тенью, которое Гёте столь часто обозначает названием σκιερον, мы объясняем тем, что восприятием цвета возбуждается к действию одна только часть разделенной на две части деятельности ретины, тогда как другая часть ее необходимым образом находится в покое. Но во внешней причине точно также должно находиться нечто, соответствующее восприятию мрака и обусловливающее его возникновение. Этому требованию лишь до известной степени удовлетворяет теория Ньютона, утверждающая, что каждый цвет составляет приблизительно седьмую часть полной деятельности ретины и, следовательно, более темен, чем белый цвет. Но эта теория далека от действительности: согласно с нею каждый цвет по степени своей яркости относится к белому цвету, как 1 к 7, или несколько менее; но нам известно, что даже наиболее темный и безжизненный цвет, фиолетовый, относится к белому, как 1 к 4; зеленый и красный, как 1 к 2, а желтый даже, как 3 к 4. Если же мы, следуя более точной и как бы эзотерической доктрине Ньютона, примем вместо семи бесконечное множество однородных лучей, или цветов, то наткнемся на старое препятствие: каждый цвет будет относиться к белому, как бесконечно малая часть к своему целому, т. е. будет
