и „не-я“ до некоторой степени превращается в „я“. Мы не будем впрочем входить теперь в метафизическое истолкование этого феномена и пока посмотрим, все ли поступки свободной справедливости и подлинного человеколюбия действительно вытекают из этого процесса. Тогда наша проблема будет решена, так как мы укажем последний фундамент моральности в самой человеческой природе, каковой фундамент не может уже сам быть опять проблемою эптики, а подлежит, конечно, ведению метафизики, как все существующее как такое. Однако метафизическое истолкование этического первофеномена не входит уже в пределы поставленной Королевской академией темы, имеющей в виду основу этики, и может быть присоединено разве только как ad libitum даваемое и ad libitum принимаемое добавление. — Но прежде чем приступить к выводу кардинальных добродетелей из выставленного основного импульса, я должен сделать здесь еще два существенных добавочных замечания.
1) В видах более легкого понимания я упростил данное выше выведение сострадания, как всеединого источника морально-ценных поступков, тем, что намеренно оставил без внимания импульс злобы, которая, бескорыстная, как и сострадание, делает своею последней целью чужую скорбь. Но теперь мы можем, присоединив ее, резюмировать данное выше доказательство с большей полнотой и точностью:
Существует вообще лишь три основные пружины человеческих поступков, и только через возбуждение их действуют все, какие только возможны, мотивы. Вот они:
a) эгоизм, который хочет собственного блага (он безграничен).
b) злоба, которая хочет чужого горя (доходит до самой крайней жестокости);
c) сострадание, которое хочет чужого блага (доходит до благородства и великодушия).
Всякий человеческий поступок необходимо сводится к одному из этих импульсов, хотя могут действовать и два из них вместе. А так как мы признали морально ценные поступки за фактически данные, то и они должны исходить от одной из этих основных пружин. Но, в силу посылки 8, для них не может служить источником первый импульс, а еще того менее второй, — так как все получающиеся из последнего поступки морально негодны, тогда как первый отчасти дает поступки морально безразличные. Итак, они должны брать начало в третьем импульсе, и это получит себе апостериорное подтверждение в последующем.
2) Непосредственное участие в другом ограничено его страданием и не возбуждается также, по крайней мере прямо, его благополучием: последнее само по себе оставляет нас равнодушными. Это
