торое столь часто указывает Гёте, и представить настоящую причину его.
Сверх того, после тщательного рассмотрения вышеизложенного, нам ясно, что то же самое, что при восприятии известного цвета производило το σκιερον, именно некоторая часть, отнятая на это время у деятельности ретины, — впоследствии представляется зрению в качестве физиологического спектра, и в этом спектре, уже наоборот, функции του σκιερου выполняет та именно часть ретины, которая прежде образовывала цвет.
Что цвет темнее света или белизны, знал и Ньютон, так как он учил, что цвет не что иное, как часть света, раздробленного отражением. Что происходит вследствие деятельности ретины, он приписал свету, считал механическим и экстенсивным динамическое и интенсивное, так как утверждал, что самый луч света сложен и состоит из семи однородных световых лучей, которым присущи цветовые качества, т. е. принадлежит им, как qualitates occultae, — присоединив к этому достойное удивления мнение, что упомянутые однородные лучи находятся между собой в том же соотношении, что и интервалы музыкальных тонов. „Spartam, quam nactus es, orna!“
Но эти ошибки, достаточно опровергнутые Гёте, произошли, как мы уже знаем, из некоторого предчувствия истины и, вообще, вследствие трудного ее достижения. Вместо раздробленного луча света мы имеем разделенную деятельность ретины, но, вместо семи частей, мы видим только две или же бесчисленное количество, смотря по тому, как смотреть на дело; хотя при восприятии какого-либо цвета деятельность ретины разделяется на две части, но, — так как пунктов ее как бы рассечения существует бесчисленное множество, — возникает бесконечное разнообразие цветов, которое еще более увеличивается, сверх того, от соединения с белым или черным оттенком.
Итак, вместо раздробления светового луча выступает разделение деятельности ретины. Но такое обращение исследования предмета, предложенного для рассмотрения, на самого исследователя завещано нам двумя в высшей степени знаменитыми в истории открытий примерами. Так „non aliter, si parva licet componere magnis“, некогда Коперник на место круговращения небесной сферы поставил вращающуюся землю; точно также великий Кант вместо абсолютных качеств предметов,
