серой поверхности: белая поверхность вызывает к действию полную деятельность ретины, серая же — только интенсивную часть ее, близко подходящую к цвету, почему половина ее деятельности, самопроизвольно переходящая к действию, легче может выполнять свои функции. Сюда же должно быть отнесено учение Гёте о том, что всякий цвет развивает наибольшую степень присущей ему яркости при сопоставлении с белой поверхностью. Тем не менее то, что я только что изложил, достаточно доказывает, что физиологический спектр возникает самопроизвольно при посредстве самой ретины, но вовсе не вследствие того, что утомленная часть ретины становится неспособной получать впечатления от белой поверхности. Это подтверждается также следующим явлением: если обратить глаза после продолжительного восприятия фиолетового цвета и воспоследовавшего за ним в ретине желтого спектра на синюю поверхность, то зрению представится зеленый цвет, получившийся из соединения желтого с синим; отсюда ясно, что известный спектр, появляясь на поверхности, нечто привносит с собой, а не заимствует от нее: из синего цвета никаким образом не может быть получен зеленый, если к нему не присоединить другой цвет, именно — желтый.
Очевидно, что вышеизложенные аргументы слишком достаточно опровергают популярное объяснение физиологических цветов. Но так как меня слишком мучит страх, как бы не сочли меня умышленно что-либо утаивающим, то я считаю нужным воздержаться от проведения опровержения до граничащей по тонкости с педантизмом аргументации и хочу только добавить к вышеизложенному несколько незначительных фактов, в умышленном замалчивании которых я мог бы быть заподозрен, — изложив их в возможно сжатом виде. Они касаются соединения физиологического цвета с химическим. Если обратить глаза, когда в ретине находится зеленый физиологический цвет вследствие восприятия красного цвета, на фиолетовую поверхность, то место спектра займет бледно-синий цвет. Это происходит от того, что синий цвет представляет собою половину как фиолетового, так и зеленого цветов и, следовательно, берёт в данном случае, в силу двойного существования, верх; к нему присоединен желтый цвет зеленого спектра и красный, происходящий от фиолетового, которые вместе производят оранжевый цвет: оранжевый цвет, соединенный с одной половиной синего, дает белый цвет; белый же цвет, соединенный с другой половиной синего, дает, наконец, вышеупомянутый бледно-синий цвет, что вполне согласно с нашей теорией. То же самое явление следующим образом объясняется ньютонианцами: утомленный восприятием красного цвета, глаз перестает ощущать его; когда же он, цвет, исчезает, глаз воспринимает на фиолетовой плоскости синий цвет,
