бледный вследствие недостатка исчезнувшей другой половины цвета. До сих пор получаемые результаты согласны как с их теорией, так и с моею; поэтому они не могут быть опровергнуты на основании одного только этого явления. Итак, дело осталось бы нерешенным, если бы не существовало теории и экспериментов, изложенных выше; но так как при помощи их спор окончательно решен и теория ньютонианцев вполне основательно опровергнута и разбита, то им не может оказать никакой поддержки то обстоятельство, что одно только это явление, неточное, непостоянное и переменчивое по своей природе и к тому же едва уловимое при величайшем напряжении зрения, может быть одинаково удобно объясняемо на основании как их, так и нашей теории. На самом деле я не знаю, конечно, будет ли когда-либо этот опыт произведен другими и приспособлен к ньютонианскому ложному объяснению; но я предугадываю, что относительно этого пункта может возникнуть сомнение, почему и счел нужным прибавить вышеизложенное. То, что я показал на примере фиолетовой плоскости, может быть достигнуто также при помощи других сложных цветов, если к ним присоединить физиологический спектр, возникнувший из созерцания одного из составляющих их цветов, что́ точно также может быть объяснено двояким способом.
Но об этом довольно. Я окончил свой труд и изложил, уже на латинском языке, в более совершенном и полном виде то, что более тринадцати лет назад изложил на родном языке, достигнув тогда, впрочем, незначительных результатов; при этом я опустил все, менее относящееся к делу. А так как физиологическая теория цветов представляет собою только часть, хотя и наиболее важную, общей теории цветов, то я советую читателям, именно тем из них, которые одарены редчайшей духовной способностью, доступной только избранным самим Богом людям, именно способностью суждения, не только, подобно прочим, прочитывать рассуждения, но и продумывать их, с тою целью, чтобы, ставя ни во что как превратные суждения профессоров физики, так и их осторожное молчание, стремиться во что бы то ни стало прочесть сочинение Гете „О цветах“, чтение которого сопряжено с великой и возвышенной пользой, потому что, во-первых, читатели его познакомятся с истинной теорией физических цветов, а, во-вторых, поймут, насколько груб тот обман, которым Ньютон водил за нос в продолжение более столетия ученых и докторов, да и в настоящее время водит названных мною для примера наиболее порядочных из них. Наконец, и в психологии читатели его сделают удивительные успехи: они ясно и отчетливо увидят и основательно осмыслят, что такое, наконец, представляет собою то, что в мозгах посредственных людей заменяет суждение; а, по
