между обычными человеческими понятиями и реальным миром должно существовать самое строгое соответствие; ибо они по существу, ведь, тождественны[1].
Итак, — в логике, вот в чем все дело: под этим я понимаю перечисление заурядных понятий, как они обыкновенно находятся „под нелепым лбом человека“, без отделения формального элемента от содержания, без руководящей нити, без здравого смысла: ведь, я же имею дело с немецкими бараньими головами, которые весьма легко одурачить бессмысленной болтовней и несколькими парадоксами из дома умалишенных и вести куда угодно“.
A propos, я исповедуюсь здесь, на случай своей смерти, что я презираю немецкую нацию за ее чрезмерную глупость и стыжусь своей принадлежности к ней. Меня утешает лишь то, что́ Бэкон в colores boni et mali сказал о северных и южных народах.
Гегель в своей деудкции из чистого мышления дошел лишь до Аугсбургского вероисповедания и до причастия sub utraque, — почему же не до королевско-прусского богослужения?
Кантово опровержение онтологического доказательства в то же время является опровержением и гегелевского мудрствования. Оттого-то последнее и возлюбило онтологическое доказательство всем сердцем.
Основная мысль Гегелевской философии сводится к подновленному схоластико-реалистическому учению: Universalia ante rem, а вместе с тем и спинозизм вновь разряжается в пух и перья.
Как средство поглупеть, гегелевская философия несравненна: эта абракадабра, эта болтовня, набор слов, предлагающий в своих чу-
- ↑ Ergo, что̀ действительно, то разумно и т. п. и что̀ бы мы ни мыслили, какой бы сумасбродный вздор ни пришел нам в голову, все это должно также быть в реальном мире; и что действительно в мире, то должно вполне соответствовать и системе наших мыслей и быть правильным (разумным). Такое применение основной мысли — просто иезуитская уловка, чтобы санкционировать весь существующий порядок вещей.
Когда же впоследствии он испытал побуждение выставить результатом и финалом своего учения евангелическое христианство, explicite, с Триединством и Аугсбургским Вероисповеданием, то он этим вновь вытащил из-под низу упомянутый краеугольный камень, взятый из шеллинговой философии, и оставил свой дурацкий карточный дом висеть в воздухе.
