Вспомогательные средства к этому до известной степени даются каждому его собственной хитростью и испорченностью, как это доказывает повседневный опыт; у каждого, следовательно, есть своя природная диалектика, подобно тому как у каждого из нас есть своя природная логика. Однако природная диалектика руководит нами далеко не столь безошибочно, как природная логика. Вопреки законам логики никто не будет с такою легкостью мыслить или умозаключать; ложные суждения часты, ложные умозаключения в высшей степени редки. Следовательно, человек не так-то легко выказывает недостаток в природной логике; напротив, часто замечается недостаток в природной диалектике; диалектика — неравномерно распределенный природный дар (подобно силе суждения, которая распределена весьма неравномерно; разум же, в сущности, одинаков у всех). Ибо часто случается, что одного из спорящих приводят в смущение и опровергают аргументацией, которая лишь кажется правильною, хотя бы он был прав, — и наоборот; и тот, кто выходят из спора победителем, весьма часто обязан этим скорее хитрости и ловкости, с которыми он защищает свое положение, чем правильности своего суждения при его установке. И в этом случае, как и во всех других, наилучшее — то, что прирождено; однако упражнение, а также размышление над теми приемами, которыми опровергаешь противника, или над теми, которые чаще всего употребляет, с целью опровержения, он, много способствуют тому, чтобы сделаться мастером этого искусства. Таким образом, если логика, в сущности, и не приносит никакой практической пользы, то диалектика ее приносит во всяком случае. Мне кажется, что и для Аристотеля диалектика была главною целью; логику же свою в тесном смысле слова (т. е. аналитику) он выставил главным образом лишь как обоснование диалектики и подготовку к ней. Логика занимается одной только чистою формою предложений, диалектика же — их значением или материей, т. е. содержанием; вот почему рассмотрение формы, как общего, должно было предшествовать рассмотрению содержания, как частного.
Аристотель определяет цель диалектики не столь исключительно, как это сделал я; хотя главною целью диалектики он и считает спор, однако наряду с этим — и нахождение истины (Top. I, 2). Несколько далее он повторяет: философски положение обсуждается согласно истине, а диалектически — по видимости, согласно одобрению других, их мнению (δοξα), Top. I, 12. Хотя он и сознает различие между объективной истинностью известного предложения и лишь видимостью истины, или стремлением заслужить одобрение, и отделяет одно от другого, однако разделение это не проводится им с такою резкостью,
