всем неизвестной ему науке, искусстве, ремесле, но и то — с недоверием. Напротив, заурядные люди проникнуты глубоким почтением к специалистам всякого рода. Они не знают, что тот, кто делает из своего предмета профессию, любит не самый предмет, а сопряженную с ним выгоду; не знают и того, что кто учит известному предмету, редко знает его основательно сам, ибо кто основательно изучает предмет, тому, по бо́льшей части, не остается времени для преподавания его. Но у толпы всегда найдется много пользующихся уважением авторитетов; поэтому, когда нам недостает действительного авторитета, можно привести лишь мнимый и сослаться на то, что́ сказал кто-либо совершенно в другом смысле и при других обстоятельствах. Особенно сильное влияние оказывают, по бо́льшей части, те авторитеты, которых противник совершенно не понимает. Так, неученые люди больше всего уважают латинских и греческих философов. С авторитетами можно также, в случае необходимости, делать все, что́ угодно, — не только допускать натяжки, но и совершенно искажать смысл, или даже ссылаться на авторитеты всецело собственного изобретения: по бо̀льшей части у противника нет под рукою книги, да он и не умеет с нею справляться. Лучший пример этой уловки дает один французский curé, который, чтобы не мостить улицу пред своим домом, как того требовали от других горожан, привел библейское изречение: paveant illi, ego non pavebo. Это убедило представителей общины. Можно также ссылаться, как на авторитеты, на общие предрассудки; ибо многие думают вместе с Аристотелем: ἁ μεν πολλοις δοκει, ταυτα γε εἰναι φαμεν. Да, нет столь бессмысленного мнения, которого люди не усвоили бы себе легко, если только вам удалось убедить их, что оно общепринято. Пример так же воздействует на их умы, как и на их поступки. Люди — те же овцы, идущие за вожаком-бараном, куда бы он ни повел; для них легче умереть, чем мыслить. Весьма странно, что общепризнанность мнения имеет в их глазах так много значения, хотя уже на самих себе они могли бы заметить, что мнения принимаются людьми безо всякого размышления, а лишь благодаря чьему-либо примеру. Но они не видят этого, ибо они совершенно лишены самопознания. — Лишь избранные говорят вместе с Платоном: τοις πολλοις πολλα δοκει, т. е. что у толпы много разных уловок, и если бы кто захотел сообразоваться с ними, то задал бы себе большую работу.
Общепризнанность известного мнения, говоря серьезно, не служит ни доказательством, ни даже вероятным основанием его правильности. Несогласные с этим положением должны допустить, 1) что удаление во времени отнимает у этой общепризнанности ее доказательную силу; иначе они должны бы были вернуться ко всем старым за-
