охотно, насколько это возможно, стараюсь изучать исторически то, что думали другие прежде и думают теперь.
Известите меня поскорее о получении этого послания.
С искренними пожеланиями
Веймар, 28 января 1816.
сказали в своей биографии: „в конце концов человек всегда предоставлен собственным силам“. И я также вынужден со вздохом сказать: „я стою на собственных ногах“. Не могу скрыть, что я чрезвычайно огорчен, но получив от Вас серьезного сочувствия, содействия, опровержений. Надежда на исполнение моей первой просьбы была у меня гораздо сильнее, чем я сам это сознавал: я был уверен в Вашем живом сочувствии. Эти сангвинические надежды постепенно угасли; но после такого долгого ожидания, после стольких писем, даже не узнать Вашего мнения, Вашего суждения, ничего, совсем ничего, кроме сдержанной похвалы и мягкого отказа в сочувствии без объяснения причин, — это превышает мои крайние опасения и не оправдывает самых скромных надежд. Все же я далек от того, чтобы даже мысленно позволить себе по отношению к Вам хотя бы малейший упрек. Ибо Вы дали так много и столько великого всему человечеству, и настоящему, и будущему, что в этом общем долге всего человечества всякий и каждый обязан считать себя перед Вами должником; поэтому ни один отдельный человек не имеет права предъявлять к Вам какие бы то ни было притязания. Но, поистине, нужно быть Гёте или Кантом, чтобы по такому поводу заставить меня думать так, — никем другим из тех, кто видел солнце одновременно со мною.
Мне самому кажется странным, что отказ в Вашем сочувствии, вместо того чтобы ухудшить мое мнение о моей работе» и лишить меня мужества, почти что усиливает и то и другое. Я твердо убежден, что моя теория вполне истинна, нова, и, насколько допускает предмет, имеет важное значение. Я более чем когда-либо проникнут желанием приписать мое открытие своему имени и недавно пришел к решению издать свое сочинение уже к следующей книжной ярмарке. Я почти вынужден обратиться к Вашему сочувствию, не к сочувствию безрассудной толпы, а к суждению немногих отдельных мыслящих и рассуждающих людей, которые среди миллионов там и здесь рассеяны на больших промежутках времени и пространства и которые собственно и представляют собою то, что называется потомством: ибо
