вещей — в этом заключается функция способности суждения (Urtheilskraft); она состоит в умении правильно и точно переносить наглядно познанное в отвлеченное сознание и поэтому является посредницей между рассудком и разумом. Только исключительная и превосходящая обычную меру сила этой способности в индивидууме может действительно двигать вперед науку; а выводить суждения из суждений, доказывать, умозаключать — это умеет всякий, кто только одарен здравым разумом. Напротив, интуитивно-познанное сводить к надлежащим понятиям и закреплять для рефлексии так, чтобы, с одной стороны, общее для многих реальных объектов мыслилось в едином понятии, и чтобы, с другой стороны, различное в них мыслилось в соответственном числе понятий; чтобы таким образом различное, несмотря на частное совпадение, все-таки познавалось и мыслилось как различное, а тождественное, несмотря на частное различие, все-таки познавалось и мыслилось как тождественное — сообразно цели и плану, поставленных для каждого данного случая, — все это совершает способность суждения. Недостаток ее, это — ограниченность. Человек ограниченный либо не сознает частного или относительного различия в том, что в известном отношении тождественно, либо не сознает тождества в том, что относительно или отчасти различно. Впрочем, и к этому объяснению способности суждения может быть применено кантовское разделение последней на рефлектирующую и субсуммирующую, смотря по тому, идет ли она от наглядных объектов к понятию, или от последнего к первым, — в обоих случаях посредствуя между наглядным познанием рассудка и рефлективным познанием разума. Не может быть истины, к которой приводил бы безусловно только путь умозаключений: необходимость обосновывать ее всецело последними всегда лишь относительна, даже субъективна. Так как все доказательства — умозаключения, то для новой истины следует искать сначала не доказательства, а непосредственной очевидности, и лишь покуда недостает еще последней, можно на время приводить доказательства. Всецело доказательной не может быть ни одна наука, как не может здание висеть на воздухе: все ее доказательства должны сводиться к чему-нибудь наглядному и потому далее недоказуемому. Ибо весь мир рефлексии имеет свою опору и корень в мире наглядности. Всякая конечная, т. е. основная достоверность, очевидность — наглядна: это показывает уже самое слово. Поэтому она или эмпирична, или основывается на априорном воззрении условий возможного опыта: в обоих случаях, таким образом, она доставляет лишь имма-
