способами, — во-первых, совсем непосредственно и, во-вторых, в воззрении для рассудка. Действие тела не что иное, как объективированный, т. е. вступивший в поле воззрения, акт воли. Впоследствии мы увидим, что это относится ко всякому движению тела, — не только совершающемуся по мотивам, но и непроизвольно следующему за простым раздражением; мы увидим, что все тело не что иное, как объективированная, т. е. ставшая представлением, воля (все это обнаружится и выяснится в дальнейшем изложении). Вот почему тело, которое я в предыдущей книге и в трактате о законе основания, согласно намеренно-односторонней точке зрения (я держался, именно, стороны представления) называл непосредственным объектом, — я здесь назову, в другом отношении, объектностью воли. Можно поэтому в известном смысле сказать также, что воля — это априорное познание тела, а тело — апостериорное познание воли.
Решения воли, относящиеся к будущему, — это лишь соображения разума о том, чего мы некогда пожелаем, а вовсе не действительные волевые акты: только выполнение накладывает последнюю печать на решение, которое до тех пор является просто шатким намерением и существует исключительно в разуме, in abstracto. Только в рефлексии хотение и действие различны: на самом деле они одно и то же. Каждый истинный, настоящий, непосредственный акт воли в то же время и непосредственно — проявляющийся акт тела; в соответствие с этим, с другой стороны, и каждое воздействие на тело в то же время и непосредственно — воздействие на волю; как такое оно называется болью, если противно воле, называется удовольствием, наслаждением, если удовлетворяет ее. Степени той и другого очень различны. Но совершенно неправильно называть боль и наслаждение представлением: они вовсе не это, а непосредственные состояния воли в ее проявлении — теле, вынужденное мгновенное желание или нежелание того впечатления, которое испытывает тело. Непосредственно как простые представления и потому как исключения из сказанного можно рассматривать только известные, немногие впечатления на тело, которые не возбуждают воли и лишь в силу которых тело служит непосредственным объектом познания, — между тем как в качестве воззрения для рассудка оно является уже косвенным объектом, подобно всем остальным. Я имею здесь в виду состояния чисто-объективных чувств — зрения, слуха и осязания, хотя лишь постольку, поскольку эти органы аффицируются свойственным им, специфическим и сообразным их природе способом, — а он является таким слабым возбуждением повышен-
