комства с нею более редким, чем оно теперь; ибо в наши дни всякий, кто не желает оставаться несведущим в самом главном и быть причисленным к невежественной и косной толпе, должен изучать спекулятивную философию, — и это потому, что наш девятнадцатый век есть век философский. Под этим надо понимать не столько то, что наше столетие обладает философией или что философия играет в нем господствующую роль, сколько то, что оно созрело для философии и поэтому крайне нуждается в ней: это признак высокого развития образования и даже твердая точка на ска̀ле культуры веков[1].
Как ни мало может логика иметь практической пользы, тем не менее нельзя отрицать, что она была изобретена для практических целей. Ее возникновение я объясняю себе следующим образом. Когда среди элеатов, мегарийцев и софистов страсть к спорам в своем развитии постепенно достигла почти болезненного характера, то путаница, которой подпадал почти всякий спор, вероятно, скоро заставила их почувствовать необходимость методических приемов, в виде руководства, — для чего и надо было найти научную диалектику. Прежде всего должны были заметить то, что обе спорящие стороны во всяком случае неизбежно соглашались между собою в каком-нибудь положении, к которому в диспутах могли быть сведены спорные пункты. Начало методических приемов состояло в том, что эти общепризнанные положения формально высказывали в качестве таких и ставили их во главу исследования. Однако эти положения сперва касались только материальной стороны спора. Скоро заметили, что и по отношению к способам и приемам, какими восходят к общепризнанной истине и выводят из нее свои утверждения, тоже соблюдаются известные формы и законы, по поводу которых, хотя и без предварительного соглашения, никогда не возникает разногласия; из этого заключили, что они должны представлять собою присущую самому разуму, заложенную в его основе черту, формальный момент исследования. Хотя, таким образом, последний не подвергался сомнению и разногласию, однако в чью-либо до педантизма систематическую голову должна была прийти такая мысль: будет очень красивым и полным завершением методической диалектики, если и эту формальную сторону всякого спора, и эту постоянно-закономерную деятельность самого разума, тоже выразить в отвлеченных положениях и, подобно общепризнан-
- ↑ Сюда относятся 9 и 10 главы ІІ-го тома.
