чувство силы, слабости, здоровья, дружбы, любви, и т. д., и т. д. Между ними нет решительно ничего общего, кроме той отрицательной черты, что они не отвлеченное познание разума. Но еще поразительнее, что под понятие чувства подводится даже наглядное, априорное познание пространственных отношений и всякое познание чистого рассудка; вообще, о каждом познании, о каждой истине, которые мы вначале сознаем лишь интуитивно, но которых еще не уложили в отвлеченные понятия, говорится, что мы их чувствуем. Для пояснения я приведу из новейших книг несколько примеров, ибо они замечательно подтверждают мое определение. Помнится, в предисловии к одному немецкому переводу Эвклида я читал, что приступающих к геометрии надо, не прибегая еще к доказательствам, заставлять чертить все фигуры, ибо в таком случае они заранее уже чувствуют геометрическую истину, прежде чем доказательство приведет их к полному познанию. Точно также в Критике учения о нравах Ф. Шлейермахера говорится о логическом и математическом чувстве (стр. 339), о чувстве равенства или различия двух формул (стр. 342). Далее, в Истории философии Теннемана (стр. 361) мы читаем: „чувствовалось, что ложные заключения были неверны, но нельзя было открыть ошибки“.
Пока у нас не установится правильного взгляда на понятие чувства и пока мы не заметим того отрицательного признака, который один только и существен для него, — до тех пор это понятие, благодаря чрезмерной широте своей сферы и своему чисто-отрицательному, совершенно одностороннему и весьма незначительному содержанию, постоянно будет давать повод для недоразумений и споров. Так как у нас есть еще почти равнозначащее слово ощущение (Empfindung), то было бы удобно пользоваться им, как разновидностью, для выражения физических чувств. Что же касается происхождения этого непропорционального относительно всех других понятия чувства, то оно несомненно следующее. Все понятия (а только понятия и выражаются словами) существуют исключительно для разума, исходят из него: следовательно, они сразу ставят нас уже на одностороннюю точку зрения. А с такой точки, ближайшее кажется ясным и определяется положительно, более же отдаленное сливается и вскоре получает в глазах наблюдателя лишь отрицательный характер: так, каждая нация называет все другие чужеземными, грек всех остальных именует варварами, для англичанина все, что не Англия и не английское, — continent и continental; верующий называет всех других еретиками или язычниками;
