самим неодобряемый характер, как бы до конца играть однажды принятую на себя роль. Я не могу здесь дольше останавливаться на этом соображении, потому что оно имеет этический характер и относится к другому месту настоящей книги. Здесь я желаю покамест указать лишь на то, что проявление воли, самой в себе безосновной, все же, как такое, подчинено закону необходимости, т. е. закону основания, — для того чтобы та необходимость, с которой совершаются явления природы, не препятствовала нам видеть в них обнаружения воли.
До сих пор проявлениями воли считали только те изменения, которые не имеют другого основания, кроме мотива, т. е. кроме представления, — поэтому волю приписывали в природе одному лишь человеку и, в крайнем случае, животным, ибо познание, представление, как я уже упомянул в другом месте, — вот, конечно, истинный и исключительный характер животности. Но то, что воля действует и там, где ею не руководит познание, это лучше всего показывают инстинкт и художественные порывы животных[1]. То, что последние обладают представлениями и познанием, здесь не принимается в расчет, ибо цель, к которой они приближаются так, как если бы она была сознательным мотивом, на самом деле остается для них в данном случае совершенно неизвестной; их поступки совершаются здесь не по мотивам, не руководятся познанием, и из этого прежде всего и яснее всего видно, что воля действует и без всякого познания. Годовалая птица не имеет представления о яйцах, для которых она строит гнездо, а молодой паук — о добыче, для которой он ткет свою паутину; муравьиный лев не имеет представления о муравье, которому он впервые роет ямку; личинка жука-оленя, когда ей предстоит сделаться жуком-самцом, прогрызает в дереве отверстие, где совершится ее превращение, вдвое бо́льшее, чем если бы ей надо было обратиться в самку: она делает это для того, чтобы в первом случае приготовить место для рогов, о которых между тем еще не имеет представления. Очевидно, что в таких действиях этих животных, как и в остальных, проявляется воля; но деятельность ее слепа и хотя сопровождается познанием, но не руководится им. Если только мы пришли к убеждению, что представление, как мотив, не является необходимым и существенным условием для деятельности воли, то мы легче станем распознавать действие последней и в таких случаях где оно менее очевидно: например, домик улитки мы не будем
- ↑ Об этом специально трактует 27-я глава ІІ-го тома.
