приписывая ей как бессознательные, так и сопровождаемые сознанием изменения тела. Раздражение составляет средину, переход от мотива, который является причинностью, прошедшей через познание, — к причине в тесном смысле. В отдельных случаях оно ближе прилегает то к мотиву, то к причине, но всегда еще можно отличить его как от первого, так и от последней; например, соки в растениях подымаются в силу раздражения, и этого нельзя объяснить из одних причин, по законам гидравлики или волосности, — однако, последние способствуют этому явлению, и оно вообще уже очень близко к чисто-причинным изменениям. С другой стороны, движения Hedysarum gyrans и Mimosa pudica, хотя и происходят еще в силу простых раздражений, все-таки уже очень похожи на движения мотивированные и являются как бы переходом к ним. Сужение зрачка при усиленном свете совершается в силу раздражения, но уже переходит к мотивированным движениям: ведь оно возникает оттого, что слишком сильный свет болезненно поразил бы сетчатку и, чтобы избежать этого, мы суживаем зрачок. Поводом к эрекции служит мотив, так как этот повод — представление; но действует он с необходимостью раздражения, т. е. ему невозможно противиться, и для того чтобы лишить его силы, надо его устранить. Так же обстоит и с отвратительными предметами, которые возбуждают позыв к рвоте. Как действительное и совершенно особого рода звено между движениями в силу раздражений и действиями по сознательным мотивам мы только что рассматривали инстинкты животных. Можно бы сделать попытку как другое звено этого же рода рассмотреть дыхание: дело в том, что происходили споры, принадлежит ли этот процесс к произвольным или непроизвольным движениям, т. е., собственно говоря, совершается ли он по мотиву или по раздражению; вероятно, поэтому, что он занимает средину между обоими. Маршаль Голь (Marshall Hall, On the diseases of the nervous system § 293 sq.) рассматривает дыхание как смешанную функцию, ввиду того, что оно находится под воздействием нервов — отчасти головного мозга (произвольных), отчасти спинного (непроизвольных). Однако в конце концов мы должны причислить этот процесс к мотивированным проявлениям воли, ибо другие мотивы, т. е. чистые представления, могут склонить волю к задержке или ускорению дыхания, и нам кажется даже, что, как и все другие произвольные действия, его можно совершенно задержать, т. е. — добровольно задохнуться. И это было бы в самом деле возможно, если бы другой мотив так сильно влиял на волю, что перевеши-
