ственный прием. Наоборот, живописный или скульптурный немой крикун был бы еще гораздо курьезнее, чем живописная музыка, осужденная уже в гётевых Пропилеях, потому что крик наносит остальному выражению лица и красоте несравненно больший вред, чем музыка, которая по большей части занимает одни только руки, является характеризующим данное лицо действием и поэтому вполне может быть воспроизводима живописью, (если только не требует напряженных движений тела или искривления рта): таковы, например, св. Цецилия у органа, скрипач Рафаэля в галерее Sciarri в Риме и многие другие. — Итак, вследствие того, что границы искусства не позволяют выражать боли Лаокоона криком, художник должен был отпечатлеть все другие ее выражения, и он исполнил это с высоким совершенством, как это мастерски поясняет Винкельман (Сочинения т. VI, стр. 104 и сл.); его превосходное описание сохраняет поэтому всю свою ценность и правду, за исключением того лишь, что он приписывает Лаокоону стоический образ мыслей[1].
Так как красота вместе с грацией составляет главный предмет скульптуры, то последняя любит наготу и допускает одежды лишь постольку, поскольку они не скрывают форм. Она пользуется драпировкой не в качестве покрывала, а для косвенного изображения форм: этот способ изображения сильно интересует рассудок, так как последний доходит здесь до воззрения причины, т. е. формы тела, лишь через непосредственно-данный результат — расположение складок. Поэтому драпировка в скульптуре служит до известной степени тем же, чем в живописи — ракурс. И та, и другой — намеки, но не символические, а такие, которые, будучи удачны, непосредственно побуждают рассудок созерцать намеченное так, как будто оно дано в действительности.
Да будет мне позволено мимоходом вставить здесь сравнение, касающееся словесных тонкостей. Как прекрасные очертания тела выгоднее всего обнаруживаются при самой легкой одежде или совсем без нее и поэтому очень красивый человек, если бы он к тому же обладал вкусом и дерзал следовать ему, охотнее всего ходил бы почти нагим и одевался бы лишь наподобие древних, — так и всякий прекрасный, богатый мыслями дух будет всегда выражаться самым естественным, бесхитростным,
- ↑ И этот эпизодический разбор нашел себе дополнение в 36-й главе II тома.
