менная воля находит совершенную объективацию только в полном соединении всех ступеней, которые раскрывают ее существо в бесконечной ска̀ле возрастающей явственности. — Весьма замечательна еще и следующая аналогия. Как мы знаем из предыдущей книги, несмотря на то, что все проявления воли, как роды, приспособляются друг к другу (это и дало повод к телеологическому миросозерцанию), все-таки остается неустранимое соперничество между названными проявлениями, как индивидуумами, соперничество, которое видно на всех их ступенях и обращает мир в постоянное поле борьбы между всеми этими проявлениями одной и той же воли, — отчего и делается явным внутреннее противоречие ее с самой собою. Даже и этому есть некоторое соответствие в музыке. Именно: вполне чистая гармоническая система тонов невозможна не только физически, но уже и арифметически. Самые числа, посредством которых могут быть выражены тоны, имеют неразрешимые иррациональности: нельзя даже высчитать такой ска̀лы, внутри которой каждая квинта относилась бы к основному тону как 2 к 3, каждая, большая терция как 4 к 5, каждая малая терция как 5 к 6 и т. д. Ибо если тоны находятся в правильном отношении к основному тону, то уже неправильно их отношение друг к другу, потому что, например, квинта должна была бы быть малой терцией терции и т. д., — тоны ска̀лы похожи на актеров, которые должны играть то одну, то другую роль. Вот отчего нельзя себе даже и представить совершенно правильной музыки, не только что осуществить ее, и поэтому каждая возможная музыка уклоняется от совершенной чистоты: она может только маскировать свойственные ей диссонансы посредством распределения их по всем тонам, т. е. посредством темперации. См. об этом у Хладни в Акустике, § 30, и в его Кратком обзоре учения о звуках, стр. 12[1].
Я бы мог прибавить еще кое-что относительно способа восприятия музыки, которое совершается единственно во времени и посредством него, при полном исключении пространства и помимо познания причинности, т. е. помимо рассудка: ибо звуки производят эстетическое впечатление уже как действие и вовсе не надо, как при интуиции, восходить для этого к их причине. Однако я не буду продолжать этих соображений, потому что я и так уже, быть может, в своей третьей книге показался кому-нибудь слишком обстоятельным или входил в ненужные детали. Но меня побуждала к этому моя цель, и меня за это не осудят, если примут во внимание ту важность и высокое значение искусства, ко-
- ↑ Сюда относится 39 глава II тома.
