жить для нас вестниками присутствия объектов, уже известных нам другим способом, но на основе их данных неосуществима никакая пространственная конструкция, т. е. никакое объективное воззрение. Из аромата мы никогда не можем конструировать розы, и слепой может в течение всей своей жизни слушать музыку, не имея ни малейшего объективного представления ни о музыкантах, ни об инструментах, ни о колебаниях воздуха. Слух имеет высокую ценность как среда языка, почему он и является чувством разума, немецкое название которого (Vernunft) даже и происходит от него; он важен далее, как среда музыки, этого единственного пути для восприятия сложных численных отношений не только in abstracto, но и непосредственно, in concreto. Но звук никогда не указывает на пространственные отношения и поэтому никогда не наводит на свойство своей причины: мы остаемся только при нем самом, и вот почему он не служит данным для построяющего объективный мир рассудка. Такими данными являются только ощущения осязания и зрения; поэтому, хотя безрукий и безногий слепец и мог бы a priori конструировать пространство во всей его закономерности, но о мире объективном он имел бы лишь очень неясное представление. Однако то, что доставляют зрение и осязание, ни в каком случае еще не воззрение, а только сырой материал для него: ибо в ощущениях этих чувств воззрение так мало присутствует, что они скорее еще не имеют никакого сходства с качествами тех вещей, которые представляются нам посредством них; я это сейчас покажу. При этом надо только отчетливо выделять то, что действительно принадлежит ощущению, от того, что интеллект привнес в воззрение от себя. Сначала это трудно, ибо мы так привыкли от ощущения сейчас же переходить к его причине, что последняя является нам как бы непосредственно, и мы совсем не обращаем внимания на самое ощущение, которое здесь словно доставляет рассудку посылки для совершаемого им умозаключения.
Итак, осязание и зрение имеют каждое свои преимущества; поэтому они взаимно поддерживают друг друга. Глаз не нуждается в прямом соприкосновении и даже в близости: его поле неизмеримо, достигает звезд. Далее, он воспринимает самые тонкие нюансы света, тени, цвета, прозрачности и таким образом доставляет рассудку множество тонко определенных показаний, из которых последний, достигнув известного навыка, построяет форму, величину, расстояние и свойство тел и сейчас же наглядно представляет их. С другой стороны, осязание, хотя и связано с прикосновением, доставляет однако такие безошибочные и
