это соединение производимым какой-либо одной и соответственной функцией рассудка. Например, суждения «вода кипит», «синус измеряет угол», «воля решает», «работа развлекает», «различение трудно» выражают при помощи одной и той же логической формы самые различные отношения: из чего мы еще раз можем видеть, как нелепо становиться на точку зрения абстрактного познания для анализа познания непосредственного, наглядного. — Впрочем, из собственно-рассудочного познания, в моем смысле, категорическое суждение возникает только там, где оно выражает причинность, — а сюда относятся также и все суждения, означающие какое-либо физическое качество. Ибо, когда я говорю: «это тело тяжело, твердо, текуче, зелено, кисло, щелочное, органическое» и т. д., то этим я обозначаю известный способ его действия, и следовательно, мы имеем здесь познание, возможное лишь благодаря чистому рассудку. Как скоро же это познание выражается in abstracto, посредством субъекта и предиката, — совершенно так же, как и многие другие, от него совершенно отличные познания (например, субординация в высшей степени отвлеченных понятий), то сейчас же это чисто-логическое отношение переносится обратно на интуитивное познание, и мы думаем, что субъект и предикат суждения должны иметь свой особый коррелят в воззрении — субстанцию и акциденцию. Однако я ниже выясню, что понятие субстанции тождественно по своему истинному смыслу с понятием материи. Акциденции же совершенно совпадают по смыслу с отдельными способами действия, так что мнимое познание субстанции и акциденций есть на самом деле познание чистым рассудком причины и действия. Что же касается до того, как возникает представление материи, то это разъяснено частью в первой книге моего главного соченения, § 4, и еще с большею обстоятельностью в трактате о законе достаточного основания, в конце § 21; частью же мы рассмотрим это ближе при анализе основоположения о пребывании субстанции.
с) Разделительные суждения вытекают из закона исключенного третьего, который представляет металогическую истину: поэтому они являются всецело достоянием чистого разума, и источник их не лежит в рассудке. Выведение из них категории общности или взаимодействия — яркий пример тех насилий, которые Кант позволяет себе иногда совершать над истиной только ради своей излюбленной архитектонической симметрии. Несостоятельность этого выведения уже неоднократно доказывали и справедливо подвергали осуждению с разных сторон, — особенно же Берг в «Эпикритике фолософии» и Г. Е. Шульце
