лись на безупречно бѣломъ лбѣ. Она отличалась тонкой таліей, была чудесно сложена, въ своихъ крестьянскихъ одеждахъ, точно это была аристократка, переодѣтая въ пастушку.
Съ своей стороны, Бландина была увлечена этой семидесятилѣтней аристократкой, которая не отличалась гордостью или напыщенностью, и которая, благодаря своему широко философскому уму, была бы на мѣстѣ въ вѣкъ энциклопедіи и Дидро. Это была женщина благородной культуры, безъ всякихъ предразсудковъ, и если она и оставалась до нѣкоторой степени зараженной аристократизмомъ происхожденія, это происходило отъ того, что она сравнивала себя съ окружавшими ее пролазами, и принуждена была убѣдиться въ высотѣ чувствъ, тона и образованія все болѣе и болѣе отдаленной касты, и снова болѣе изгнанной и униженной финансовыми мезальянсами, благодаря гильотинамъ и сентябрьскимъ убійствамъ. Напротивъ, она разсматривала, какъ дѣйствительно аристократическое достояніе, эти высокія качества души и разума, которыя можно встрѣтить на каждой ступени общества; владѣніе ими было равносильно для нея неоспаримымъ документамъ и принадлежности къ какому-нибудь генеологическому дереву. Мальвина де Кельмаркъ, надѣленная когда-то красотою, которую около 1830 г. „альманахи музъ“ называли Оссіановской, имѣла быстрые глаза, сѣроватаго оттѣнка съ жемчужными жилками, носила англійскія букли,
лись на безупречно белом лбе. Она отличалась тонкой талией, была чудесно сложена, в своих крестьянских одеждах, точно это была аристократка, переодетая в пастушку.
С своей стороны, Бландина была увлечена этой семидесятилетней аристократкой, которая не отличалась гордостью или напыщенностью, и которая, благодаря своему широко философскому уму, была бы на месте в век энциклопедии и Дидро. Это была женщина благородной культуры, без всяких предрассудков, и если она и оставалась до некоторой степени зараженной аристократизмом происхождения, это происходило от того, что она сравнивала себя с окружавшими ее пролазами, и принуждена была убедиться в высоте чувств, тона и образования всё более и более отдаленной касты, и снова более изгнанной и униженной финансовыми мезальянсами, благодаря гильотинам и сентябрьским убийствам. Напротив, она рассматривала, как действительно аристократическое достояние, эти высокие качества души и разума, которые можно встретить на каждой ступени общества; владение ими было равносильно для неё неоспаримым документам и принадлежности к какому-нибудь генеалогическому дереву. Мальвина де Кельмарк, наделенная когда-то красотою, которую около 1830 г. «альманахи муз» называли Оссиановской, имела быстрые глаза сероватого оттенка с жемчужными жилками, носила английские букли,
