сему, то есть нагрузивъ его память или словами, которыхъ онъ не можетъ понимать, или вещами, которыя ему вовсе не нужны; заглушивъ его естественныя наклонности страстями, искусственно вызванными, передаютъ это неестественное существо въ руки наставника, который доводитъ до конца развитіе искусственныхъ зародышей, найденныхъ имъ уже готовыми, и научаетъ его всему, не научаетъ только познавать самого себя, извлекать пользу изъ самого себя, умѣть жить и быть счастливымъ. Наконецъ, когда этотъ ребенокъ, рабъ и тиранъ, наполненный знаніями и лишенный смысла, одинаково чахлый тѣломъ и душой, брошенъ въ свѣтъ и показываетъ въ немъ свою глупость, свою гордость и всѣ свои пороки, онъ заставляетъ оплакивать ничтожество и развращенность человѣческія. Люди ошибаются; это человѣкъ нашихъ фантазій; человѣкъ природы созданъ иначе.
Хотите, чтобы онъ сохранилъ свою первоначальную форму, берегите её съ того момента, когда онъ явится на свѣтъ. Лишь только онъ родился, овладѣйте имъ и не оставляйте его до тѣхъ поръ, пока онъ не сдѣлается человѣкомъ: безъ этого вы никогда не будете имѣть успѣха. Какъ истинная кормилица есть мать, такъ истинный наставникъ есть отецъ. Пусть они сговорятся относительно порядка распредѣленія своихъ функцій и относительно своей системы; пусть изъ рукъ одной младенецъ переходитъ въ руки другого. Онъ будетъ лучше воспитанъ разсудительнымъ и ограниченнымъ отцомъ, чѣмъ самымъ искусснымъ свѣтскимъ учителемъ; такъ какъ рвеніе лучше пополнить недостатокъ таланта, чѣмъ талантъ — недостатокъ рвенія.
Но дѣла, служба, обязанности... Ахъ, эти обязанности! Конечно, самая послѣдняя изъ нихъ обязанность отца 1)! Не будемъ удивляться тому, что мущина, чья жена не пожелала кормить плодъ ихъ союза, не желаетъ воспитывать его. Нѣтъ болѣе очаровательной картины, чѣмъ картина семьи; но отсутствіе одной черты искажаетъ всѣ остальныя. Если матери недостатокъ здоровья мѣшаетъ быть кормилицей, то отцу избытокъ дѣлъ мѣшаетъ быть наставникомъ. Дѣти, удаленные, разсѣянные въ пансіонахъ, монастыряхъ, коллежахъ, несутъ въ другія мѣста любовь къ отеческому дому, или, лучше сказать, приносятъ въ него привычку не питать ни къ чему привязанности. Братья и сестры почти не знакомы другъ съ другомъ. Когда всѣ соберутся по случаю какой нибудь церемоніи, то могутъ быть очень вѣжливы другъ съ другомъ, но относятся другъ къ другу какъ къ постороннимъ. Разъ нѣтъ интимности между родными, разъ общество семьи не составляетъ утѣхи жизни, приходится замѣнять его дурными нравами. Найдется ли человѣкъ настолько глупый, чтобы не увидѣть связь всего этого?
1) Когда читаешь у Плутарха, что цензоръ Катонъ, съ такою славой управлявшій Римомъ, самъ съ колыбели воспитывалъ своего сына, и такъ заботливо, что бросалъ всё, чтобы быть на лицо, когда кормилица, то есть мать, перепеленывала и купала младенца; когда читаешь у Светонія, что Августъ, властитель міра, который онъ завоевалъ и которымъ управлялъ самолично, самъ училъ своихъ внуковъ письму, плаванію и начаткамъ наукъ, и постоянно имѣлъ ихъ подлѣ себя; то нельзя не посмѣяться надъ людишками того времени, забавлявшимися подобными глупостями; безъ сомнѣнія они были слишкомъ ограничены, чтобы умѣть заниматься великими дѣлами великихъ людей нашихъ дней.
