| АНГ | — 252 — | АНГ |
стый и остроумный слогъ Свифта не измѣняетъ своему вѣку.
Историческая проза развивалась съ меньшею поспѣшностію; замѣчательно одно лишь твореніе, Современная Исторія, Бёрнета (Burnet). Бекеръ, Тиррель и Эчардъ изготовили полезные матеріалы своимъ послѣдователямъ. Произведенія Томаса Спрата (ум. 1713), автора Исторіи Королевскаго Общества Наукъ, основаннаго въ Лондонѣ Карломъ II, и біографа поэта Коули, заслуживаютъ полное уваженіе. ГІо части Философіи по прежнему являются великія имена: Локка, по Опытной Философіи, Кодворта, Франца Гутчесона, идеалиста Беркелея, Лорда Болингброка, который былъ покровителемъ Попа, и Шафтесбюри (см. сіи слова). Важность политическаго краснорѣчія усиливается съ того времени, какъ начали печатать парламентскія рѣчи. Министръ Георгія II, Робертъ Вальполь и соперники его, Польтеней, Шиппенъ, Бернардъ, Графъ Честерфильдъ, Графъ Гардвикъ прославились въ Парламентѣ, и служили образцами юному Вилліаму Питту, въ послѣдствіи Лорду Чатаму. Въ то же время духовное краснорѣчіе, болѣе и болѣе облагороженное, но спокойное, безъ ораторскихъ движеній, создало Тилотсона и Шерлокка. — Литературная критика не была еще основана на философической теоріи. Одинъ изъ соперниковъ Драйдена, Раймеръ, болѣе извѣстный своею ученостію, былъ пристрастный и невѣжественный судья въ дѣлахъ вкуса. Колліеръ проповѣдывалъ противъ безнравственности театра; Деннисъ, напитанный желчью Зоила, погибъ въ злыхъ нападкахъ на Попа; Шафтесбюри, разбиравшій до того времени теорію изящнаго, основывалъ истолкованіе его на правилахъ нравственности; по его мнѣнію, изящное и доброе суть одно и то же; Стиль и Аддисонъ основывали на семъ предположеніи свои періодическія изданія (The Spectator, и проч.). Самый Джонсонъ, лучшій критикъ, увлеченъ былъ этимъ мнѣніемъ, и старался передать его слѣдующему вѣку.
Во второй половинѣ XVIII вѣка теоріи, исключительно свойственныя золотому вѣку (такъ хотѣли назвать время царствованія Королевы Анны) начали измѣняться. Однообразные звуки классической лиры ослабѣвали; юные поэты рѣшились защищать воображеніе, стѣсненное критикою, требовавшею во-первыхъ изящества, а во-вторыхъ изобрѣтенія. Душа, подавленная умомъ, потребовала возвращенія своихъ правъ; національная гордость, возбужденная семилѣтнею войною, отвергла подражаніе Литературѣ народа, унижаемаго отечествомъ на сухомъ пути и на морѣ.
Законы Французской критики ограничивали свободное подражаніе Природѣ; это побудило еще болѣе дѣйствовать вопреки ея правиламъ. Тогда Англичане обратились къ Литературѣ Нѣмцевъ, какъ къ старому другу; нравы часъ отъ часу становились чище; все начало дышать домашнею жизнію, сельскими наслажденіями. Нѣжная чувствительность отпечаталась на всѣхъ поэтическихъ произведеніяхъ. Эта эпоха особенно покровительствовала роду романовъ, изобрѣтенному Ричардсономъ, который умѣлъ схватить состояніе гражданской жизни со стороны серіозной; Фильдингъ, описалъ ея смѣшную сторону, частію изъ любви къ противорѣчію, частію изъ ревности, ибо «лавры Мильціада не давали покоя Ѳемистоклу.» Тріумвиратъ романистовъ заключается Стерномъ. Онъ чувствителенъ въ своемъ Сентиментальномъ Путешествіи, но совсѣмъ другимъ образомъ, нежели Ричардсонъ; его можно назвать представителемъ созданнаго Шекспиромъ юмора, гдѣ слезы утопаютъ въ улыбкѣ; но въ его Тристрамѣ Шанди чувствительность уступаетъ комизму; это совершенная противоположность Сентиментальному Путешествію. Стернъ былъ такъ оригиналенъ, что ни одинъ изъ его послѣдователей не могъ съ нимъ сравниться. Подражатели Фильдинга были счастливѣе; таковъ наприм. Смоллетъ, авторъ Родерика Рандома и Перегрина Пикля. Смоллетъ можетъ назваться отличнымъ Фламандскимъ живописцемъ; онъ счастливо списалъ съ натуры комическія подробности жизни. Ричардсону наслѣдовалъ Оливьеръ Гольдсмитъ, сочинитель романа, отличающагося простотою слога и великимъ драматическимъ интересомъ. Не менѣе заслуживаетъ вниманія его описательная поэма (Оставленная деревня). Гораздо большее число писателей отличилось въ дидактическомъ родѣ, соотвѣтствовавшемъ всегдашней потребности Англичанъ, соединять полезное съ пріятнымъ. Это ложно: достоинство поэзіи не состоитъ въ наставленіи или убѣжденіи. Какъ бы то ни было,
