Страница:Ярославский Е. - Как родятся, живут и умирают боги и богини 1923.djvu/8

между собой грызлись, дрались и избивали друг друга из-за различных толкований «священного» писания, из-за того,— надо ли двумя или тремя перстами креститься, из-за того,— надо ли ходить «посолонь», творить сугубую или трегубую аллилую и прочих таких же «важных» и мудреных вопросов, которые забивали насмерть друг друга из-за того,—надо ли писать Исус или Иисус,—эти господа запрещают даже касаться противоречий Библии, противоречий священного писания, дурача народ, что какой-то спаситель уполномочил их хранить учение бога и быть единственным судьею. Да что говорить о митрополите Макарии, когда ученый профессор, Ф. Ф. Зелинский, читавший и читающий лекции по истории религии, заявляет нам так же решительно, как митрополит Макарий, что нельзя трогать завесы, которая прикрывает происхождение религии. Он спрашивает: «Так значит— создаются религии?» И на этот грозный вопрос он отвечает: «В переживаемое нами время не требуется, никакого мужества для того, чтобы на этот вопрос ответить утвердительно; завеса сорвана, с религией не церемонятся. Скорее требуется мужество для противоположного ответа, а где мужество, там и честь, а где честь там и…» Напрасно ученый муж не договаривает о том, что означает его мужество, потому что через несколько строк мы, все равно, узнаем это сами. На вопрос о том «как же создаются религии», профессор отвечает: «Не знаем. Это—тайна столь же непроницаемая, как и тайна зарождения жизни. Если вы хотите быть честными и последовательными в области религиозной истории, а не шарлатанами, то первым делом водворите завесу обратно на то место, с которого ее сорвали шарлатаны». И приглашает читателя на путь этого «честного исследования» (велика честность: поддерживать поповский обман!). Профессор заявляет: «и этим все сказано, прежде всего то, что мы завесы трогать не будем». Профессор Зелинский—верующий человек, поэтому он никак не может себе позволить роскоши разоблачить своих единомышленников в поповских рясах «Если бы я осудил привязанность человека к его вероисповеданию, мне пришлось бы прежде всего судить самого себя (вот именно!). Своим сердцем и душой, своей верою, надеж-