ни въ постройкѣ крѣпостей, ни въ доставленіи ратниковъ. Подобныя же стремленія духовенства къ абсолютной свободѣ замѣчаются и на Востокѣ, на Руси. И какъ на Западѣ церковь, для обоснованія своихъ претензій, ссылалась преимущественно на Ветхій Завѣтъ, который по неясности могъ служить обильнымъ источникомъ для всякаго рода доказательствъ; такъ на Руси подобную же услугу оказывало греческое (византійское) церковное законодательство, номоканонъ: на номоканонъ ссылалось псковское духовенство, когда требовало освобожденія своихъ земель отъ обязанности военной службы. Но въ Византіи духовенство никогда не было освобождаемо отъ обыкновенныхъ повинностей, а только пользовалось льготой отъ чрезвычайныхъ. Поэтому въ номоканонѣ не могло быть статей, которыя бы оправдывали претензию псковскаго духовенства; претензіи эти, слѣдовательно, основывались не на византійскомъ законодательствѣ, а на ложномъ толкованіи послѣдняго на Руси. Однако, какъ на Западѣ идеалъ, начертанный духовенствомъ, несмотря на энергическія анаѳематствованія, остался идеаломъ и не могъ овладѣть вполнѣ жизнью; такъ и на Руси абсолютныя притязанія духовенства удавались не вполнѣ, хотя относительно Новгорода и Пскова и нѣтъ извѣстій о прямомъ привлеченіи духовенства къ военнымъ обязанностямъ. Тамъ встрѣчаемъ мы только посредствующую ступень, на которой то, что̀ не признается обязанностью, исполняется, по крайней мѣрѣ, какъ даръ. Ибо, если духовенство и не считало себя обязаннымъ за свои земли военною службою, тѣмъ не менѣе оно принимало на себя эту обязанность добровольно. Такъ, подобно тому, какъ владыка дѣлалъ ссуды изъ софійской казны на постройку городскихъ стѣнъ, такъ точно, въ качествѣ богатѣйшаго землевладѣльца, онъ выставлялъ со своихъ земель особый полкъ, который, однако, зависѣлъ отъ владыки гораздо больше, чѣмъ отъ Великаго Новгорода: полкъ имѣлъ своего особаго начальника, особую инструкцію отъ владыки, опредѣлявшую съ кѣмъ сражаться, съ кѣмъ нѣтъ. Да и это добровольное принятіе обязанности случалось рѣдко, въ самыхъ затруднительныхъ обстоятельствахъ, когда отечеству грозила серьезная опасность.
Кромѣ рати, составленной на основаніи рубежа, разрыва военной повинности и потому называвшейся рубленою, не-
ни в постройке крепостей, ни в доставлении ратников. Подобные же стремления духовенства к абсолютной свободе замечаются и на Востоке, на Руси. И как на Западе церковь для обоснования своих претензий ссылалась преимущественно на Ветхий Завет, который по неясности мог служить обильным источником для всякого рода доказательств, так на Руси подобную же услугу оказывало греческое (византийское) церковное законодательство, номоканон: на номоканон ссылалось псковское духовенство, когда требовало освобождения своих земель от обязанности военной службы. Но в Византии духовенство никогда не было освобождаемо от обыкновенных повинностей, а только пользовалось льготой от чрезвычайных. Поэтому в номоканоне не могло быть статей, которые бы оправдывали претензию псковского духовенства; претензии эти, следовательно, основывались не на византийском законодательстве, а на ложном толковании последнего на Руси. Однако, как на Западе идеал, начертанный духовенством, несмотря на энергические анафематствования, остался идеалом и не мог овладеть вполне жизнью, так и на Руси абсолютные притязания духовенства удавались не вполне, хотя относительно Новгорода и Пскова и нет известий о прямом привлечении духовенства к военным обязанностям. Там встречаем мы только посредствующую ступень, на которой то, что не признается обязанностью, исполняется, по крайней мере, как дар. Ибо, если духовенство и не считало себя обязанным за свои земли военною службою, тем не менее оно принимало на себя эту обязанность добровольно. Так, подобно тому, как владыка делал ссуды из софийской казны на постройку городских стен, так точно в качестве богатейшего землевладельца он выставлял со своих земель особый полк, который, однако, зависел от владыки гораздо больше, чем от Великого Новгорода: полк имел своего особого начальника, особую инструкцию от владыки, определявшую с кем сражаться, с кем нет. Да и это добровольное принятие обязанности случалось редко, в самых затруднительных обстоятельствах, когда отечеству грозила серьезная опасность.
Кроме рати, составленной на основании рубежа, разрыва военной повинности и потому называвшейся рубленою, не-
