маловажный элементъ въ составѣ древняго войска образовали нерубленые, охочіе люди, охочій человѣкъ. Это не былъ простой сборъ людей, которые на войнѣ не могли ничего потерять, а разсчитывать на пріобрѣтеніе кой-чего и могли; между охочими людьми было много и изможныхъ (состоятельныхъ), которые имѣли средства на снаряженіе себя даже для конной службы. Нужно также замѣтить, что въ охочіе люди шли не только жители той страны, въ которой происходила война; напротивъ, на мѣсто дѣйствія и изъ другихъ странъ обильно стремился горючій матеріалъ. Охочіе люди совершали обыкновенно свои походы на судахъ. Многоразличны названія, которыми характеризовались въ древности эти суда: лодь, лодья, лойва, насадъ, ушкуй (ускуй, оскуй, скуй — scapha, σχάφη); послѣднее изъ этихъ судовъ ушкуй, равнозначительное, какъ кажется, съ насадомъ, вмѣщалъ въ себя примѣрно до 12 человѣкъ и былъ у охочихъ людей самымъ любимымъ: отъ этого судна и молодцы, предпринимавшіе отдаленные походы, носили имя ушкуйниковъ. Въ то время, когда война состояла изъ безконечныхъ мелкихъ стычекъ, такіе не особенно значительные и удобоподвижные отряды были весьма полезны и новгородцы пользовались ими, главнымъ образомъ, въ отдѣльныхъ походахъ. Воеводѣ, назначенному въ походъ, стоило только кликнуть кличъ по городу и подъ его стягъ (знамя) со всѣхъ сторонъ начиналъ сбираться охочій человѣкъ, и шелъ то на сѣверъ, на непокорныхъ финновъ, то на западъ, на нѣмцевъ, то на юго-востокъ, на Москву.
Выше уже было замѣчено, что въ патріархальное время народъ, выступая въ походъ, сохранялъ свое значеніе и мирную организацію: собранія войска были вмѣстѣ съ тѣмъ народными вѣчами, представители племенъ и родовъ естественно переходили въ военачальниковъ. Отголоски этого быта были слышны еще долго въ теченіи исторической жизни. И послѣ войско по прежнему образовало вѣче, которое распоряжалось своею дѣятельностью въ качествѣ войска: опредѣляло, слѣдуетъ ли вступать въ битву и гдѣ именно, продолжать ли походъ или воротиться домой; судило точно также, какъ и народное собраніе; да и князья смотрѣли на войско, какъ на народное собраніе, и предоставляли ему разныя права, какъ народу. Вмѣстѣ съ тѣмъ
маловажный элемент в составе древнего войска образовали нерубленые, охочие люди, охочий человек. Это не был простой сбор людей, которые на войне не могли ничего потерять, а рассчитывать на приобретение кой-чего и могли; между охочими людьми было много и изможных (состоятельных), которые имели средства на снаряжение себя даже для конной службы. Нужно также заметить, что в охочие люди шли не только жители той страны, в которой происходила война; напротив, на место действия и из других стран обильно стремился горючий материал. Охочие люди совершали обыкновенно свои походы на судах. Многоразличны названия, которыми характеризовались в древности эти суда: лодь, лодья, лойва, насад, ушкуй (ускуй, оскуй, скуй — scapha, σχάφη); последнее из этих судов — ушкуй, равнозначительное, как кажется, с насадом, вмещал в себя примерно до двенадцати человек и был у охочих людей самым любимым: от этого судна и молодцы, предпринимавшие отдаленные походы, носили имя ушкуйников. В то время, когда война состояла из бесконечных мелких стычек, такие не особенно значительные и удобоподвижные отряды были весьма полезны и новгородцы пользовались ими главным образом в отдельных походах. Воеводе, назначенному в поход, стоило только кликнуть клич по городу и под его стяг (знамя) со всех сторон начинал сбираться охочий человек, и шел то на север, на непокорных финнов, то на запад, на немцев, то на юго-восток, на Москву.
Выше уже было замечено, что в патриархальное время народ, выступая в поход, сохранял свое значение и мирную организацию: собрания войска были вместе с тем народными вечами, представители племен и родов естественно переходили в военачальников. Отголоски этого быта были слышны еще долго в течение исторической жизни. И после войско по-прежнему образовало вече, которое распоряжалось своею деятельностью в качестве войска: определяло, следует ли вступать в битву и где именно, продолжать ли поход или воротиться домой; судило точно так же, как и народное собрание; да и князья смотрели на войско, как на народное собрание, и предоставляли ему разные права, как народу. Вместе с тем
