нажды такіе случаи уплаты податей землей, и пояснилъ, что уступленный исправнику хуторъ заключалъ въ себѣ до 250 десятинъ, а недоимки не превышали 150 р. ассигнаціями.
— У васъ много земли? — спросилъ я.
— Нѣтъ, не много, послѣ раздѣла съ братомъ осталось всего 800 десятинъ.
— А крестьянъ сколько?
— У меня нѣтъ и не было крестьянъ. Небольшой поселокъ, который вы вѣрно видѣли — это вольные люди десятинщики. Прежде я исключительно занимался скотоводствомъ, имѣлъ и табунъ лошадей, а теперь сдаю землю десятинщикамъ, да нѣмцамъ сосѣдней колоніи. И, слава Богу, что у меня не было крестьянъ: теперь съ ними хлопоты, а мнѣ и горя мало: бывало, сосндніе помнщики подсмѣивались, что у меня нѣтъ «своихъ» людей, — звали въ шутку пустопорожнимъ помѣщикомъ, а теперь пришелъ мой чередъ смѣяться, а имъ плакать. Вы, добавилъ старичекъ, быть можетъ и не знаете, откуда взяли названіе «пустопорожні». Есть такое глупое канцелярское выраженіе «пустопорожняя земля». Это названіе выдумали приказные, и оно должно означать, что такая земля не заселена и не воздѣлана.
Еще въ концѣ пятидесятыхъ годовъ въ Новороссіи быо много земель, называемыхъ на канцелярскомъ языкѣ «пустопорожними».
О военно-посленскихъ селахъ, бывшихъ тогда въ Херсонской губерніи, я говорить не буду. О поселеніяхъ вообще, режимѣ и порядкахъ, въ нихъ существовавшихъ, писали и говорили довольно. Но не могу не сказать нѣсколько словъ о нѣмецкихъ колоніяхъ того времени въ Херсонской губерніи и Бессарабіи. Въ послѣдніе годы, предшествовавшіе упраздненію крѣпостнаго права, мнѣ случилось прожить нѣсколько мѣсяцевъ въ этихъ колоніяхъ, и такимъ образомъ я имѣлъ возможность близко ознакомиться съ бытомъ нѣмецкихъ колонистовъ въ Новороссіи. Колоніи эти образовали какъ бы отдѣльный мірокъ,и для управленія ими у насъ существовало даже особоѣ вѣдомство, именовавшееся «комитетомъ по управленію иностранными поселеніями». По своему благоустройству, достатку и внѣшности колоніи представляли рѣзкій контрастъ въ сравненіи съ русскими и малорусскими селами. Живыя въ колоніи, казалось, что находишься въ какомъ-то уголку Германіи, а не въ Новороссійскихъ степяхъ. Нѣмцы-колонисты жили весьма обособлено отъ остальнаго населенія, жили, такъ сказать, исключительно своимъ міркомъ и для себя, и не были ни въ чемъ солидарны съ русскии крестьянами, которые, при иныхъ отношеніяхъ къ нимъ нѣмцевъ-колонистовъ, могли бы у нихъ кое-чему поучиться и кое-что перенять.
Правительство русское и имѣло это въ виду, дозволяя иностранцамъ
