тятъ бунтовать, и что и крѣпость вооружаютъ и войска двигаютъ противъ нихъ. Но возвращавшіеся изъ Варшавы, изъ отпуска, кадеты сообщали намъ, что въ Варшавѣ все спокойно. Подъ впечатлѣніемъ всѣхъ этихъ военныхъ приготовленій, въ 1853 году мы положительно хуже учились, чѣмъ въ прежніе годы, многіе не выдерживали экзаменовъ, въ томъ числѣ и я остался на второй годъ, во 2-мъ общемъ классѣ. Къ довершенію всего, по возвращеніи изъ лагерей по Высочайщему повелѣнію нѣсколько кадетъ выпущены были изъ 4-го общаго класса въ офицеры, что практиковалось только въ военное время.
Наконецъ, въ ноябрѣ мѣсяцѣ предъ фронтомъ кадетъ, построенныхъ въ каре, директоръ Назимовъ прочиталъ намъ Высочайшій манифестъ объ объявленіи войны Турціи. Общій энтузіазмъ охватилъ насъ, и мы готовы были съ маленькими нашими ружьями кинуться на «враговъ христіанства», какъ именовалъ турокъ манифестъ. Съ этихъ поръ мы начали слѣдить за ходомъ военныхъ событій, то изъ газетъ, получаемыхъ отъ офицеровъ, то отъ дядекъ, сконфуженныхъ нѣсколько неудачными предсказаніями бунта польскаго, но тѣмъ не менѣе остававшихся для насълучшими источниками, откуда, какъ намъ казалось, мы могли единственно получать самыя вѣрнѣйшія свѣдѣнія съ театра войны. И много же они тогда попользовались отъ насъ рызными сладостями!
Послѣ вечерней молитвы мы обыкновенно пѣли патріотическія пѣсни, разсылаемыя штабомъ военно-учебныхъ заведеній. Въ нихъ доставалось Пальмерстону, но особенно Наполеону III, который, по выраженію одной изъ этихъ пѣсенъ, «умѣетъ только махать дядюшкиной шпагой и кричать: Allons curage».
Все это разжигало въ насъ молодую кровь. Мы строили всевозможные планы кампаніи, наголову разбивали французовъ и англичанъ, не говоря уже о туркахъ, и брали въ плѣнъ Наполеона, и т. п.
Вообще конецъ 1853 и начало 1854 года прошли у насъ въ корпусѣ крайне воинственно.
Зимою 1854 года, директоръ корпуса, Назимовъ, назаченъ былъ, какъ я сказалъ уже, кригсъ-коммиссаромъ дѣйствующей арміи. Прощясь съ нимъ, мы всѣ плакали. Скорбь наша по немъ была общая. И онъ не въ силахъ былъ подавить волненія, зарыдалъ и бросился обнимать офицеровъ и кадетъ. Нѣсколько лѣтъ, какъ В. И. Назимовъ скончался, но память его будетъ для всѣхъ брестцевъ священна.
На мѣсто Назимова, директоромъ корпусъ назначенъ былъ генералъ-маіоръ Ѳедоръ Филипповичъ Редигеръ. Брестскій корпусъ былъ вообще очень счастливъ выборомъ директоровъ. Редигеръ съ первыхъ же дней искрено, какъ отецъ, полюбилъ насъ и выражалъ это постоянно и неизмѣнно. Это былъ директоръ благоразумный, умѣвшій, несмотря на свой строгій и даже сердитый видъ, кротко и деликатно обходиться съ
