томъ… Въ бинокли видно было, какъ летѣли вверхъ двѣ мачты, доски, бревна и разные осколки; замѣтны были даже и люди, падавшіе сверху внизъ, которые, по словамъ очевидцевъ, казались имъ издали словно бы червячки или рои черныхъ мухъ.
Мертвое молчаніе воцарилось въ этотъ моментъ на нашихъ батареяхъ, и въ народѣ, и въ войскахъ, стоявшихъ по берегу. Поражающій смыслъ трагическаго факта былъ ясенъ, но неожиданность его невольно ошеломила каждаго въ первую минуту. За то какое же «ура» понеслось съ нашего берега вдоль и вширь по Дунаю, когда прошла эта первая минута! Турки на своихъ мониторахъ даже и за четыре версты хорошо должны были слышать этотъ радостный, долгій кликъ русскаго солдата, въ то время какъ вѣтеръ тихо разносилъ тучу дыма надъ мѣстомъ только что свершившейся катастрофы. Когда этотъ дымъ наконецъ разсѣялся на столько, что можно было кое-что видѣть, отъ грознаго броненосца остался лишь единственный слѣдъ на гладкой поверхности Дуная: надъ тѣмъ мѣстомъ, гдѣ пошелъ онъ ко дну, торчала изъ воды одна только третья мачта съ висящимъ на ней вице-адмиральскимъ флагомъ.
Толпы зрителей, стоявшія на берегу рядомъ съ войсками, браиловскіе жители, болгары, румыны, греки, армяне, русскіе выходцы — все это, ликуя, бросилось другъ къ другу съ поздравленіями, объятіями, поцѣлуями… Живѣйшая радость и восторгъ торжества сіяли на всѣхъ лицахъ.
Первая мысль, первое движеніе чувства послѣ минутъ, невольно отданныхъ торжеству побѣды, была забота объ участи погибавшихъ матросовъ взорваннаго судна. Испросивъ разрѣшеніе генерала Салова, полковникъ Струковъ, капитанъ 1-го ранга Рогуля, гвардейскаго экипажа лейтенантъ Дубасовъ, есаулъ Дукмасовъ и еще нѣсколько морскихъ офицеровъ бросились на три паровыя шлюпки и на всѣхъ парахъ пустились къ мѣсту катастрофы. Первою шла шлюпка «Олафъ», съ лейтенантомъ Дубасовымъ и Дукмасовымъ; въ 150 саженяхъ отъ него шелъ лейтенантъ черноморскаго флота Шестаковъ, а въ третьей шлюпкѣ, на такомъ же разстояніи, плыли гг. Струковъ, Рогуля, Персинъ и др. Всѣ они, держа направленіе къ Гечету, обогнули