же теперь сдѣлать общій выводъ изъ фактовъ этого періода времени:
1) Черезъ 12 часовъ по объявленіи войны, кавалерія наша уже захватываетъ одинъ изъ важнѣйшихъ стратегическихъ пунктовъ, сдѣлавъ для этого болѣе ста верстъ и не имѣя при томъ ни отсталыхъ, ни заболѣвшихъ людей и лошадей; всѣ лошади пришли съ цѣлыми спинами, и третья часть всадниковъ тотчасъ же, безъ отдыха, отправилась на трудную сторожевую и разъѣздную службу. Таковой результатъ нашего казачьяго «набѣга», можно сказать не хвалясь, — стоитъ любаго американскаго «рэйда», которые получили въ военномъ мірѣ такую почетную извѣстность въ войну за освобожденіе негровъ.
2) Пѣхота наша въ тотъ же день проходитъ 70 верстъ и занимаетъ Рени и Галацъ — два пункта первостепенной важности, а особенно послѣдній. Этотъ истинно суворовскій переходъ даетъ намъ возможность убѣдиться, что наши молодыя войска воспитательною подготовкою мирнаго времени отлично пріучены къ перенесенію тяжкихъ трудовъ военнаго похода.
3) О нравственномъ значеніи рѣшимости двухъ легкихъ полевыхъ орудій, не задумываясь, дѣйствовать противъ двухъ броненосцевъ, мы уже высказались раньше. Но здѣсь слѣдуетъ теперь обратить полное вниманіе на степень подготовки и знаніе дѣла нашихъ, опять-таки молодыхъ, артиллеристовъ. Легкія орудія въ нѣсколько выстрѣловъ сбиваютъ у одного монитора трубу и руль, не говоря уже о потерѣ людьми, у другаго же пробиваютъ и зажигаютъ палубу; а въ дѣлѣ 29-го апрѣля два мѣткіе выстрѣла сразу пускаютъ ко дну броненосецъ, потеря котораго выражается не однимъ милліономъ рублей не только для турокъ, но и для англичанъ, у которыхъ всѣ турецкія броненосныя суда, какъ извѣстно, находятся въ залогѣ. Значительно было нравственное воздѣйствіе на жителей Браилова уже и того факта, что наши легкія орудіи, нанеся уронъ броненосцамъ, заставили ихъ ретироваться; но что̀ сказать о томъ впечатлѣніи, которое произвелъ не только на браиловцевъ, но и на всю Румынію, взрывъ «Лютфи-Джелиля»! Двѣ недѣли назадъ, когда войска наши только что вступали въ это княжество, здѣсь не было увѣренности: боялись и Европы (т. е. австрійцевъ), боялись и перехода