генералу Чернозубову, если ему угодно имѣть какія-либо разъясненія относительно мира, то онъ, Сулейманъ, сообщитъ ихъ письменно; если же нѣтъ, то для удостовѣренія постарается получить линію изъ Константинополя или Адріанополя. Подписано: Решидъ-паша, мутесарифъ галлиполійскій».
На это Сухомлиновъ отвѣчалъ слѣдующее:
«Генералъ Чернозубовъ очень желалъ бы вѣрить въ дѣйствительность перемирія, но Сулейману-пашѣ должно быть извѣстно, что какъ о началѣ, такъ и о прекращеніи военныхъ дѣйствій можно получать приказанія только отъ своего собственнаго начальства, а никакъ не сообщенія со стороны непріятеля».
Черезъ полчаса стукъ аппарата возвѣстилъ, что прямое сообщеніе съ Константинополемъ получено. Тогда съ нашей стороны пошелъ туда запросъ: «дѣйствительно ли Великій Князь Главнокомандующій находится въ Константипополѣ?»
Отвѣтъ: «нѣтъ, не находится».
Послѣ этого было спрошено: «нѣтъ ли возможности передать изъ Константинополя телеграмму къ линіи нашихъ передовыхъ постовъ, двигающихся отъ Адріанополя на Константинополь?» Къ этому запросу каймакамъ прибавилъ еще и отъ своего лица просьбу объ отвѣтѣ и о непремѣнной доставкѣ настоящей депеши русскимъ войскамъ, потому что иначе русскій отрядъ, находящійся въ Гюмурджинѣ, прерветъ телеграфное сообщеніе, какъ заявлено о томъ подполковникомъ Сухомлиновымъ.
Въ отвѣтъ на это получена изъ Константинополя отъ министра почтъ и телеграфовъ депеша на имя каймакама, съ просьбою сдѣлать увѣщаніе начальнику штаба русскихъ войскъ въ Гюмурджинѣ, чтобы онъ оказалъ свое «просвѣщенное содѣйствіе» къ сохраненію телеграфа, такъ какъ онъ, министръ, ручается всѣмъ, чѣмъ угодно, что перемиріе уже заключено.
Телеграмма эта была получена уже ночью, и вскорѣ послѣ нея пришло съ передовыхъ нашихъ постовъ донесеніе, что селеніе Яскіой занято пятью или шестью сотнями турецкой конницы и что казаки замѣтили большой лагерь на берегу моря. Во второмъ часу ночи на станцію, гдѣ вмѣстѣ съ Сухомлиновымъ безотлучно присутствовалъ по своей доб-
