94. Когда зной восходитъ въ сладкомъ качествѣ, и зажигаетъ сладкій источникъ, то этотъ огонь горитъ въ сладкомъ качествѣ: но такъ какъ сладкое качество есть легкая, пріятная, сладкая, родниковая вода, то оно укрощаетъ зной и гаситъ огонь, и тогда остается въ сладкомъ родникѣ сладкой воды только радостный свѣтъ, и зной бываетъ только кроткой теплотой; подобно какъ въ человѣкѣ сангвиническаго сложенія, въ которомъ зной бываетъ также лишь пріятной теплотою, если только человѣкъ ведетъ себя умѣренно.
95. Тотъ же привѣтный огонь любви и свѣта восходитъ въ сладкомъ качествѣ въ горькое и терпкое, и зажигаетъ горькое и терпкое качества, и кормитъ и поитъ ихъ своимъ сладкимъ любовнымъ сокомъ, и утоляетъ ихъ, и освѣщаетъ ихъ, и дѣлаетъ ихъ живыми и привѣтными.
96. И когда затѣмъ приходитъ къ нимъ сладкая, свѣтлая, любовная сила, такъ что они вкушаютъ ея и получаютъ ея жизнь, о, тогда бываетъ радостная встрѣча и ликованіе, радостное привѣтствіе и великая любовь, весьма радостное и блаженное лобзаніе и сладостное вкушеніе.
97. Тогда женихъ лобзаетъ свою невѣсту: о блаженство и великая любовь, какъ сладостна ты! какъ радостна ты! какъ пріятенъ твой вкусъ! какъ кротко ты благоухаешь! О благородный свѣтъ и ясность, кто можетъ измѣрить твою красоту! какъ изящна твоя любовь! какъ прекрасны твои цвѣта! О, и вѣчно такъ! кто можетъ это высказать! или что я пишу, я, который лишь лепечетъ, какъ дитя, учащееся говорить!
98. Съ чѣмъ же мнѣ сравнить это? Сравню ли съ любовью міра сего? но она только темная долина! О величіе! я не могу ни съ чѣмъ сравнить тебя, какъ только съ воскресеніемъ изъ мертвыхъ; тогда снова взойдетъ въ насъ огонь любви, и привѣтно охватитъ человѣка, и снова зажжетъ наше терпкое, горькое и холодное, темное и мертвое качество, и привѣтно обниметъ насъ.
99. О славный гость! почему ты удалился отъ насъ? О яростность и терпкость, ты виною тому! О яростный діаволъ! что же ты сдѣлалъ, ты, погрузившій во тьму себя и всѣхъ своихъ прекрасныхъ ангеловъ! Увы, и еще разъ увы! Была же вѣдь и въ тебѣ блаженная, прекрасная любовь, о высокоумный діаволъ!
94. Когда зной восходит в сладком качестве, и зажигает сладкий источник, то этот огонь горит в сладком качестве: но так как сладкое качество есть легкая, приятная, сладкая, родниковая вода, то оно укрощает зной и гасит огонь, и тогда остается в сладком роднике сладкой воды только радостный свет, и зной бывает только кроткой теплотой; подобно как в человеке сангвинического сложения, в котором зной бывает также лишь приятной теплотою, если только человек ведет себя умеренно.
95. Тот же приветный огонь любви и света восходит в сладком качестве в горькое и терпкое, и зажигает горькое и терпкое качества, и кормит и поит их своим сладким любовным соком, и утоляет их, и освещает их, и делает их живыми и приветными.
96. И когда затем приходит к ним сладкая, светлая, любовная сила, так что они вкушают ее и получают ее жизнь, о, тогда бывает радостная встреча и ликование, радостное приветствие и великая любовь, весьма радостное и блаженное лобзание и сладостное вкушение.
97. Тогда жених лобзает свою невесту: о блаженство и великая любовь, как сладостна ты! как радостна ты! как приятен твой вкус! как кротко ты благоухаешь! О благородный свет и ясность, кто может измерить твою красоту! как изящна твоя любовь! как прекрасны твои цвета! О, и вечно так! кто может это высказать! или что я пишу, я, который лишь лепечет, как дитя, учащееся говорить!
98. С чем же мне сравнить это? Сравню ли с любовью мира сего? но она только темная долина! О величие! я не могу ни с чем сравнить тебя, как только с воскресением из мертвых; тогда снова взойдет в нас огонь любви, и приветно охватит человека, и снова зажжет наше терпкое, горькое и холодное, темное и мертвое качество, и приветно обнимет нас.
99. О славный гость! почему ты удалился от нас? О яростность и терпкость, ты виною тому! О яростный дьявол! что же ты сделал, ты, погрузивший во тьму себя и всех своих прекрасных ангелов! Увы, и еще раз увы! Была же ведь и в тебе блаженная, прекрасная любовь, о высокоумный дьявол!
