что введено было въ соблазнъ и все сословіе мірянъ, и они стали жить въ похоти своей плоти, въ вожделѣніи дикой природы, и служить чреву своему въ распутствѣ; они положились на плодъ дерева, парившій надъ ними всѣми, что чрезъ него смогутъ снова стать здравы, хотя бы и впали въ погибель; и служили межъ тѣмъ князю тьмы, по влеченію дикой природы; и драгоцѣнное дерево продолжало стоять тамъ у нихъ лишь для зрѣлища: и много ихъ жило подобно дикимъ звѣрямъ, и вело злую жизнь въ высокомѣріи, пышности и распутствѣ, и богатый поѣдалъ у бѣднаго его потъ и трудъ, и къ тому же еще тѣснилъ его.
63. Всѣ злыя дѣла сходили съ рукъ при помощи подарковъ; права почерпались изъ злыхъ качествъ въ природѣ: всякій гнался за множествомъ денегъ и имѣнія, за надменной, расточительной и пышной жизнью. Для убогаго не было избавленія; брань, проклятія, клятвы не почитались за порокъ, и валялись они въ яростномъ качествѣ, какъ свиньи въ грязи. Такъ поступали пастыри съ овцами, и не сохранили отъ благороднаго дерева ничего, кромѣ имени; его плодъ, сила и жизнь должны были служить покровомъ для ихъ грѣховъ.
64. Такъ жилъ міръ въ то время, кромѣ одной малой кучки: она родилась среди терній, въ великой скорби и презрѣніи, изо всѣхъ народовъ на землѣ, отъ Востока до Запада. Тогда не было никакого различія, всѣ жили въ побужденіи дикой природы, въ немощи, кромѣ маленькой кучки, которая спасена была изъ всѣхъ народовъ. Какъ было предъ потопомъ, и предъ восхожденіемъ благороднаго дерева въ природу и въ природѣ, такъ было и въ ту пору.
65. А что у людей возникло въ концѣ такое сильное вожделѣніе по корнѣ дерева, то это — тайна, mysterium, и было скрыто понынѣ отъ умныхъ и мудрыхъ; да и не откроется на высотахъ, но лишь въ глубинѣ въ великой простотѣ: подобно какъ и благородное дерево съ его ядромъ и сердцемъ во всѣ времена было скрыто отъ мірскихъ умниковъ; хоть они и мнили, чтo стоятъ на корнѣ дерева и на его вершинѣ, но то было не болѣе какъ свѣтлый паръ передъ ихъ глазами.
66. Межъ тѣмъ благородное дерево отъ начала и до сего
что введено было в соблазн и все сословие мирян, и они стали жить в похоти своей плоти, в вожделении дикой природы, и служить чреву своему в распутстве; они положились на плод дерева, паривший над ними всеми, что через него смогут снова стать здравы, хотя бы и впали в погибель; и служили меж тем князю тьмы, по влечению дикой природы; и драгоценное дерево продолжало стоять там у них лишь для зрелища: и много их жило подобно диким зверям, и вело злую жизнь в высокомерии, пышности и распутстве, и богатый поедал у бедного его пот и труд, и к тому же еще теснил его.
63. Все злые дела сходили с рук при помощи подарков; права почерпались из злых качеств в природе: всякий гнался за множеством денег и имения, за надменной, расточительной и пышной жизнью. Для убогого не было избавления; брань, проклятия, клятвы не почитались за порок, и валялись они в яростном качестве, как свиньи в грязи. Так поступали пастыри с овцами, и не сохранили от благородного дерева ничего, кроме имени; его плод, сила и жизнь должны были служить покровом для их грехов.
64. Так жил мир в то время, кроме одной малой кучки: она родилась среди терний, в великой скорби и презрении, изо всех народов на земле, от Востока до Запада. Тогда не было никакого различия, все жили в побуждении дикой природы, в немощи, кроме маленькой кучки, которая спасена была из всех народов. Как было перед потопом, и перед восхождением благородного дерева в природу и в природе, так было и в ту пору.
65. А что у людей возникло в конце такое сильное вожделение по корне дерева, то это — тайна, mysterium, и было скрыто поныне от умных и мудрых; да и не откроется на высотах, но лишь в глубине в великой простоте: подобно как и благородное дерево с его ядром и сердцем во все времена было скрыто от мирских умников; хоть они и мнили, чтo стоят на корне дерева и на его вершине, но то было не более как светлый пар перед их глазами.
66. Меж тем благородное дерево от начала и до сего
