И, сѣтуя, воскликнулъ онъ невольно!
— О, жалкій родъ, несчастный родъ людской!
Какъ глубоко униженъ ты, и лучше-бъ
Тебѣ во вѣкъ на свѣтъ не появляться!
Затѣмъ ли намъ Господь даруетъ жизнь,
Чтобъ исторгать ее среди мученій?
Съ недугами подверглось искаженью
Подобіе Господне въ человѣкѣ,
Который былъ прекраснымъ сотворенъ.
Впослѣдствіи онъ палъ, но образъ Божій
Онъ сохранилъ въ себѣ хотя отчасти
Зачѣмъ-же онъ подвергнутъ униженью?
И Михаилъ отвѣтилъ: — Образъ Бога
Покинулъ ихъ, предавшихся пороку, —
И приняли подобіе порока
Тѣ, кто служилъ ему и поклонялся,
Невольникомъ страстей безумныхъ ставъ.
— Я признаю Господне правосудье, —
Сказалъ Адамъ, — но къ смерти приводящихъ
Ужель иныхъ путей не существуетъ,
Помимо тѣхъ, что видѣлъ я сейчасъ?
— Нѣтъ, есть пути! — Архангелъ отвѣчалъ: —
Воздерженъ будь, и долгіе года
Ты проживешь въ спокойствіи и мирѣ,
Пока ты въ лоно матери-земли
Не упадешь, какъ падаютъ плоды
Созрѣвшіе. Зовется это: старость.
Но для того, чтобъ къ старости придти,
Переживешь ты юность и красу, —
На мѣстѣ ихъ появятся сѣдины,
Упадокъ силъ. Всѣ чувства притупятся,
И радости исчезнутъ, охладится
Огонь въ крови, и жизненный бальзамъ
Съ живительною силою изсякнутъ.
И говоритъ нашъ праотецъ: — Отнынѣ
Не стану я ни смерти избѣгать,
Ни умолять о долгой жизни. Буду
Стремиться лишь къ тому, чтобъ легче было
Нести ея томительное бремя.
Я буду ждать конца и разрушенья
Съ терпѣніемъ.
Архангелъ возражаетъ:
— Привязанность и отвращенье къ жизни —
Двѣ крайности. И долго-ль проживешь,
Не долго-ли — живи, какъ подобаетъ,
И предоставь рѣшенье Небесамъ.
Теперь къ иному зрѣлищу готовься!
Взглянулъ Адамъ, — и видитъ онъ равнину
Со множествомъ палатокъ разноцвѣтныхъ.
По близости шатровъ паслись стада,
И слышались оттуда звуки арфы.
Виднѣется и тотъ, кто пробѣгаетъ
Искусными перстами по струнамъ.
Невдалекѣ онъ видитъ наковальню,
Гдѣ человѣкъ изъ мѣди и желѣза
Расплавленныхъ орудья мастеритъ.
Но, вотъ, изъ горъ, съ ближайшей стороны,
Спускается толпа мужей достойныхъ,
Что къ племени принадлежатъ иному,
И кажется, что, преданы Творцу,
Они душой стремятся къ сохраненью
Среди людей свободы полной съ миромъ.
Въ блистающихъ уборахъ изъ шатровъ
Выходятъ тутъ прекраснѣйшія жены,
И съ пѣніемъ, и пляскою навстрѣчу
Онѣ идутъ къ пришельцамъ. Отъ красавицъ
Невластны тѣ очей своихъ отвесть;
Опутаны любовными сѣтями,
Они спѣшатъ избрать себѣ подругъ.
Съ вечернею звѣздою Гименей
Впервые здѣсь свой факелъ зажигаетъ,
И пышные шатры оглашены
Веселіемъ и шумомъ празднества.
Цвѣты, вѣнки и звуки пѣснопѣній,
И зрѣлище счастливаго союза —
Все привело Адама въ восхищенье,
И молвитъ онъ: — Благословенный Ангелъ,
Хвала тебѣ! Ты очи мнѣ отверзъ
И зрѣлище отрадное являешь,
Которое внушаетъ мнѣ надежду
На лучшіе, счастливѣйшіе дни.
Архангелъ-же отвѣтилъ: — Не суди
Поверхностно! Носящій образъ Божій,
Для высшаго ты Богомъ предназначенъ.
Богатые, роскошные шатры
Являются шатрами беззаконій.
И въ нихъ живетъ братоубійцы племя.
Стремясь къ однимъ утонченностямъ жизни,
Способные къ искусствамъ, люди эти,
Забывъ Творца и Духа Пресвятого,
Который ихъ столь щедро одарилъ,
Исполнились безумнымъ самомнѣньемъ.
Красавицамъ, которыхъ видѣлъ ты,
Достоинство и добродѣтель чужды.
Воспитаны для чувственныхъ утѣхъ,
Онѣ однимъ умѣньемъ обладаютъ —
Плясать и пѣть, роскошно наряжаться
И обольщать мужей благочестивыхъ,
Которые за ласки женъ безбожныхъ
Пожертвуютъ и славою, и честью.
Пускай они ликуютъ и смѣются —
За этотъ смѣхъ прольется море слезъ.
И говоритъ, мгновенно опечалясь,
Тогда Адамъ: — О, горе имъ и стыдъ!
И какъ онѣ, вступившія достойно
На правый путь, отъ долга уклонились?
Но, вижу я, вездѣ отъ женъ исходятъ
Всѣ бѣдствія!
— Отъ слабости мужей,
Которые не цѣнятъ превосходства
Имъ даннаго! — Архангелъ возразилъ. —
Но къ новому видѣнію готовься!
Взглянулъ Адамъ, — обширную страну
Увидѣлъ онъ, селенія, поля
И городовъ не мало многолюдныхъ.
И полчища людей вооруженныхъ
Увидѣлъ онъ, исполненныхъ отвагой
Свирѣпою и силою могучей.
Одни изъ нихъ въ бою кровопролитномъ
У пастырей стада ихъ отбиваютъ,
Другіе-же — у стѣнъ расположились
Осадою, и къ городу на приступъ
И, сетуя, воскликнул он невольно!
— О, жалкий род, несчастный род людской!
Как глубоко унижен ты, и лучше б
Тебе во век на свет не появляться!
Затем ли нам Господь дарует жизнь,
Чтоб исторгать ее среди мучений?
С недугами подверглось искаженью
Подобие Господне в человеке,
Который был прекрасным сотворен.
Впоследствии он пал, но образ Божий
Он сохранил в себе хотя отчасти
Зачем же он подвергнут униженью?
И Михаил ответил: — Образ Бога
Покинул их, предавшихся пороку, —
И приняли подобие порока
Те, кто служил ему и поклонялся,
Невольником страстей безумных став.
— Я признаю Господне правосудье, —
Сказал Адам, — но к смерти приводящих
Ужель иных путей не существует,
Помимо тех, что видел я сейчас?
— Нет, есть пути! — Архангел отвечал: —
Воздержен будь, и долгие года
Ты проживешь в спокойствии и мире,
Пока ты в лоно матери-земли
Не упадешь, как падают плоды
Созревшие. Зовется это: старость.
Но для того, чтоб к старости придти,
Переживешь ты юность и красу, —
На месте их появятся седины,
Упадок сил. Все чувства притупятся,
И радости исчезнут, охладится
Огонь в крови, и жизненный бальзам
С живительною силою иссякнут.
И говорит наш праотец: — Отныне
Не стану я ни смерти избегать,
Ни умолять о долгой жизни. Буду
Стремиться лишь к тому, чтоб легче было
Нести её томительное бремя.
Я буду ждать конца и разрушенья
С терпением.
Архангел возражает:
— Привязанность и отвращенье к жизни —
Две крайности. И долго ль проживешь,
Не долго ли — живи, как подобает,
И предоставь решенье Небесам.
Теперь к иному зрелищу готовься!
Взглянул Адам, — и видит он равнину
Со множеством палаток разноцветных.
Поблизости шатров паслись стада,
И слышались оттуда звуки арфы.
Виднеется и тот, кто пробегает
Искусными перстами по струнам.
Невдалеке он видит наковальню,
Где человек из меди и железа
Расплавленных орудья мастерит.
Но, вот, из гор, с ближайшей стороны,
Спускается толпа мужей достойных,
Что к племени принадлежат иному,
И кажется, что, преданы Творцу,
Они душой стремятся к сохраненью
Среди людей свободы полной с миром.
В блистающих уборах из шатров
Выходят тут прекраснейшие жены,
И с пением, и пляскою навстречу
Они идут к пришельцам. От красавиц
Невластны те очей своих отвесть;
Опутаны любовными сетями,
Они спешат избрать себе подруг.
С вечернею звездою Гименей
Впервые здесь свой факел зажигает,
И пышные шатры оглашены
Веселием и шумом празднества.
Цветы, венки и звуки песнопений,
И зрелище счастливого союза —
Все привело Адама в восхищенье,
И молвит он: — Благословенный Ангел,
Хвала тебе! Ты очи мне отверз
И зрелище отрадное являешь,
Которое внушает мне надежду
На лучшие, счастливейшие дни.
Архангел же ответил: — Не суди
Поверхностно! Носящий образ Божий,
Для высшего ты Богом предназначен.
Богатые, роскошные шатры
Являются шатрами беззаконий.
И в них живет братоубийцы племя.
Стремясь к одним утонченностям жизни,
Способные к искусствам, люди эти,
Забыв Творца и Духа Пресвятого,
Который их столь щедро одарил,
Исполнились безумным самомненьем.
Красавицам, которых видел ты,
Достоинство и добродетель чужды.
Воспитаны для чувственных утех,
Они одним уменьем обладают —
Плясать и петь, роскошно наряжаться
И обольщать мужей благочестивых,
Которые за ласки жен безбожных
Пожертвуют и славою, и честью.
Пускай они ликуют и смеются —
За этот смех прольется море слез.
И говорит, мгновенно опечалясь,
Тогда Адам: — О, горе им и стыд!
И как они, вступившие достойно
На правый путь, от долга уклонились?
Но, вижу я, везде от жен исходят
Все бедствия!
— От слабости мужей,
Которые не ценят превосходства
Им данного! — Архангел возразил. —
Но к новому видению готовься!
Взглянул Адам, — обширную страну
Увидел он, селения, поля
И городов не мало многолюдных.
И полчища людей вооруженных
Увидел он, исполненных отвагой
Свирепою и силою могучей.
Одни из них в бою кровопролитном
У пастырей стада их отбивают,
Другие же — у стен расположились
Осадою, и к городу на приступ
