Отъ истины порой не уклонялся бъ?
Приходится ему и притворяться,
И льстить, и лгать, и нарушать обѣтъ.
Но Ты — Господь и Богъ мой. Отъ Тебя
Выслушивать могу я укоризны,
И для меня легка такая кара.
Путь истины и труденъ, и тяжелъ,
Но истина такъ сладостно звучитъ
Въ устахъ Твоихъ, плѣняя слухъ, какъ пѣнье,
Что еи внимать съ отрадой я готовъ.
И люди чтутъ порою добродѣтель,
Не слѣдуя всѣмъ правиламъ ея.
Дозволь-же мнѣ бесѣдовать о ней,
Хотя ея достигнуть не могу я.
И Твой Отецъ, Премудрый и Пречистый,
У алтаря выноситъ Своего
Служителей безбожно-лицемѣрныхъ
И возносить къ Нему имъ дозволяетъ
Моленія. Устами Валаама,
Который былъ въ нечестьѣ обличенъ,
Вѣщалъ Господь Свою Святую волю.
Не возбраняй-же доступа къ Себѣ,
Дозволь и мнѣ бесѣдовать съ Тобою!
И отвѣчалъ ему невозмутимо
Спаситель нашъ: — Намѣренья твои
Мнѣ вѣдомы; ни дозволять тебѣ,
Ни воспрещать не буду Я. Твори
Все, что тебѣ дозволено отъ Бога,
И большаго не можешь ты!
Онъ смолкъ.
Предъ Господомъ склонился Сатана,
И принятый имъ образъ, какъ туманъ,
Разсѣялся. На темныхъ крыльяхъ ночь
Спустилася, усиливъ мракъ пустыни;
Пернатыя въ своихъ укрылись гнѣздахъ,
И рыскали повсюду на свободѣ
Лишь хищники изъ дебрей и лѣсовъ.
От истины порой не уклонялся б?
Приходится ему и притворяться,
И льстить, и лгать, и нарушать обет.
Но Ты — Господь и Бог мой. От Тебя
Выслушивать могу я укоризны,
И для меня легка такая кара.
Путь истины и труден, и тяжел,
Но истина так сладостно звучит
В устах Твоих, пленяя слух, как пенье,
Что еи внимать с отрадой я готов.
И люди чтут порою добродетель,
Не следуя всем правилам её.
Дозволь же мне беседовать о ней,
Хотя её достигнуть не могу я.
И Твой Отец, Премудрый и Пречистый,
У алтаря выносит Своего
Служителей безбожно-лицемерных
И возносить к Нему им дозволяет
Моления. Устами Валаама,
Который был в нечестье обличен,
Вещал Господь Свою Святую волю.
Не возбраняй же доступа к Себе,
Дозволь и мне беседовать с Тобою!
И отвечал ему невозмутимо
Спаситель наш: — Намеренья твои
Мне ведомы; ни дозволять тебе,
Ни воспрещать не буду Я. Твори
Все, что тебе дозволено от Бога,
И большего не можешь ты!
Он смолк.
Пред Господом склонился Сатана,
И принятый им образ, как туман,
Рассеялся. На темных крыльях ночь
Спустилася, усилив мрак пустыни;
Пернатые в своих укрылись гнездах,
И рыскали повсюду на свободе
Лишь хищники из дебрей и лесов.
