Такое расположеніе души ея должно было наконецъ заключиться путешествіемъ въ Святую землю. Въ то время царствовали въ ней
Полоцкѣ. Иные изъ нихъ (Кульчинскій) полагали, что Россіяне, во время войны съ Польшею, перенесли ее въ Смоленскъ. Стебельскій, основываясь на показаніяхъ Историка Кромера и другаго позднѣйшаго писателя, Суши, что знаменитый Ченстоховскій образъ Богоматери принадлежалъ Галицкому Князю Льву Даниловичу, основателю Львова (Лемберга), выводитъ изъ того уже собственными догадками, что сей Князь получилъ Ченстоховскую икону изъ Полоцка, не желая оставлять оной во власти язычниковъ Литовцевъ, и что такимъ образомъ Полоцкая икона съ Ченстоховскою одна и та же. (Dwa Swiatła etc Т. 1, стр. 110, прим. ее). Все сіе однакожь совершенно несогласно съ преданіемъ Бѣлорусскимъ, которое говоритъ, что Ефесская икона была вынесена изъ Полоцка въ Торопецъ; присовокупляютъ, что сіе послѣдовало предъ самымъ нашествіемъ Польскаго Короля Стефана Баторія, и что монахини Спасской обители вынесли ее, опасаясь, чтобы онъ у нихъ не отнялъ(??) ея. Но самое достовѣрное свѣдѣніе о сей достопамятной иконѣ сохранилось въ письменномъ актѣ Торопецкаго Собора, объясняющемъ, что «когда въ лѣто 6747 (1239) сынъ Великаго Князя Ярослава, Благовѣрный и Великій Князь Александръ, сочетался бракомъ въ Торопцѣ съ дщерію Полоцкаго Благовѣрнаго Князя Брячислава, тогда сія Благовѣрная Княжна,
