ника, предлагающаго намъ ежедневно сдаться на самыхъ выгодныхъ условіяхъ. Помните, друзья, что Богъ насъ видитъ и ведемъ-то мы войну, защищая послѣдователей его; а потому Онъ насъ неоставитъ.»
Это простое, идущее къ сердцу слово, пробудило гарнизонъ, который къ тому же былъ обрадованъ нежданнымъ счастьемъ: ночью выпалъ вдругъ проливной дождь, какъ будто для того, чтобы было чѣмъ «вспрыснуть» конину… Такою неожиданною благодатью гарнизонъ конечно воспользовался, всѣ набрали воды во все, во что только было возможно, даже въ сапоги; поэтому на 25-е число велѣно госпиталю варить горячую пищу и выдать по ¼ фунта сухарей, а гарнизону на каждую роту и сотню дать по 1½ пуда ячменя, который столочь и сварить. Кромѣ того прика́зано зарѣзать одну изъ оставшихся въ живыхъ 4-хъ артиллерійскихъ лошадей.
Вылазки за водой въ этотъ день уже не дѣлалось. Предлагалось усыпить бдительность турокъ. Послѣдніе, между тѣмъ, не удовольствовавшихъ категорическимъ отвѣтомъ на послѣднее посланіе и прислали Штоквичу новое письмо:
«Вчера, пишетъ въ этомъ письмѣ Шамиль, я вамъ забылъ извѣстить о положеніи закавказскаго войска ге: Лорисъ-Меликовъ имѣя желаніе свои войска соединить изъ генераломъ Терхухасовымъ въ Ерзерумъ, будучи побиты въ сраженіи Сованлы дагъ вернулся назадъ и одступилъ отъ Карса — какъ Г. Тергухасовъ будучи въ несколько сраженіи побѣденъ съ потерою около семи тысячи. въ среду перешелъ границу — остались только вы въ этой крѣпости, потому я обращаюсь къ вамъ изъ чувствомъ чисто человѣческимъ чтобы васъ избавить отъ очевидной потери и потому этое извѣстіе вамъ посылаю какъ съ тѣмъ и моего родственника ротмистра Даудова для словесаго переговора и вашего забезспеченія еще разъ совѣтую вамъ напрасно не продолжайте времени и присылайте свое условіе или каво-нибудь для переговора.
25 іюня 1877 г. Баязытъ.
Отвѣчено поклономъ пашѣ съ просьбою о насъ небеспокоиться. Но такъ какъ турки продолжали бомбардировать письмами, то въ послѣднемъ отвѣтѣ Штоквичъ прибавилъ:
«Если вы такъ сильно желаете взять крѣпость — берите насъ силою. Русскіе живыми не сдаются. По первому же высланному переговорщику прикажу стрѣлять».
Съ тѣхъ поръ предложенія о сдачѣ больше уже не присылалось.
26-го числа въ части гарнизона выдано было только по одному пуду
ника, предлагающего нам ежедневно сдаться на самых выгодных условиях. Помните, друзья, что бог нас видит и ведем-то мы войну, защищая последователей его; а потому он нас не оставит».
Это простое, идущее к сердцу слово пробудило гарнизон, который к тому же был обрадован нежданным счастьем: ночью выпал вдруг проливной дождь, как будто для того, чтобы было чем «вспрыснуть» конину… Такою неожиданною благодатью гарнизон конечно воспользовался, все набрали воды во все, во что только было возможно, даже в сапоги; поэтому на двадцать пятое число велено госпиталю варить горячую пищу и выдать по четверти фунта сухарей, а гарнизону на каждую роту и сотню дать по полтора пуда ячменя, который столочь и сварить. Кроме того, приказано зарезать одну из оставшихся в живых четырех артиллерийских лошадей.
Вылазки за водой в этот день уже не делалось. Предлагалось усыпить бдительность турок. Последние между тем не удовольствовались категорическим ответом на последнее послание и прислали Штоквичу новое письмо.
«Вчера, пишет в этом письме Шамиль, я вам забыл известить о положении закавказского войска ге: Лорис-Меликов имея желание свои войска соединить из генералом Терхухасовым в Ерзерум, будучи побиты в сражении Сованлы даг вернулся назад и одступил от Карса — как Г. Тергухасов будучи в несколько сражении победен с потерою около семи тысячи. в среду перешел границу — остались только вы в этой крепости, потому я обращаюсь к вам из чувством чисто человеческим чтобы вас избавить от очевидной потери и потому этое известие вам посылаю как с тем и моего родственника ротмистра Даудова для словесого переговора и вашего забесспечения еще раз советую вам напрасно не продолжайте времени и присылайте свое условие или каво-нибудь для переговора.
25 июня 1877 г. Баязыт.
Отвечено поклоном паше с просьбою о нас не беспокоиться. Но так как турки продолжали бомбардировать письмами, то в последнем ответе Штоквич прибавил:
«Если вы так сильно желаете взять крепость — берите нас силою. Русские живыми не сдаются. По первому же высланному переговорщику прикажу стрелять».
С тех пор предложения о сдаче больше уже не присылалось.
Двадцать шестого числа в части гарнизона выдано было только по одному пуду
