— 261 — •
слишкомъ мало вѣримъ въ либерализмъ противниковъ, чтобы принимать за наличную монету ихъ радикальные принципы по отношенію къ свободѣ обученія, ихъ ревностный вос-хваленія этой свободѣ. Гласные призывы къ войнѣ здѣсь въ противорѣчіи съ тайными мыслями. Ученая хитрость и набожная ложь. Истинное значеніе этой борьбы ничто иное, какъ издавна существующая между философіею и религіею, между познаваніемъ носредствомъ разума и вѣрою въ от-кровенія, оппозиція, которая, имѣя въ своей главѣ людей науки, постоянно бродила какъ въ дворянствѣ, такъ и въ буржуазіи и одержала побѣду въ девяностыхъ годахъ. Даже нѣкоторые изъ живыхъ доселѣ актеровъ французской государственной трагедіи нерѣдко сознавались мнѣ, что главною причиною французской революціи была только ненависть къ церкви и что тронъ былъ ниспровергнуть только потому, что онъ защищалъ алтарь. По мнѣнію этихъ людей, кон-ституціонная монархія могла бы прочно установиться уже при Людовикѣ XVI; но боялись, что король, какъ ревностный католикъ, не можетъ остаться вѣрнымъ новой формѣ правленія вслѣдствіе набожныхъ требованій совѣсти, боялись, что свои религіозныя убѣжденія онъ поставить выше своихъ земныхъ интересовъ—и Людовикъ XVI палъ жертвою этой боязни, этого подозрѣнія. И ёіаіі зизресі; въ то время террора это было преступленіе, за которое полагалась смертная казнь.
Наполеонъ возстановилъ церковь во Франціи и покро-вительствовалъ ей; но его желѣзная гордость воли была достаточнымъ ручательствомъ за то, что при немъ духовенство не только не станетъ во главѣ правленія, но и не слишкомъ возвысится, онъ держалъ это духовенство въ уздѣ такъ же сильно, какъ и всѣхъ насъ, и его гренадеры, іпествовавшіе за духовными процессіями съ обнаженными саблями, походили болѣе на сторожей плѣнниковъ религіи, чѣмъ на почетный карауль. Всѣ знали, что грозный импе-ра,торъ желалъ царствовать Одинъ, не желалъ раздѣлять класть даже съ небомъ. Уже въ началѣ реставраціи лица вытянулись, и людей науки снова объялъ тайный страхъ. Но Людовикъ XVIII былъ человѣкъ безъ религіознаго убѣжденія, отличался остроуміемъ и толстотою, писалъ скверные латинскіе стихи и ѣлъ хорошіе пастеты изъ пе-чонки; это успокоило публику. Всѣ знали, что изъ-за сна-сенія своей души онъ не рискнетъ короной и головой, и
чѣмъ менѣе его уважали, какъ человѣка, тѣмъ болѣе до-