— 562 —
восітитаннаго человѣка, какъ я, который съ дѣтства прп-выкъ ѣсть супъ ежедневно, который до сихъ поръ не мо-жетъ представить себѣ страну, гдѣ бы утромъ не восходило солнце, а въ полдень не подавался супъ. Второе блюдо было говядина, такая сухая и жесткая, какъ корова Мирона. Третье блюдо треска, пахнувшая изъ шеи, какъ человѣкъ. Въ-четвертыхъ, появилась большая курица, которая не только не желала утолить нашъ голодъ, но была такъ суха и истощена, что, казалось, сама голодала, такъ что мы почти изъ состраданія не могли ее ѣсть. . — Ну, маленькій Самсонъ, — вскричаіъ толстый Дрик-сенъ: — ты и теперь вѣришь въ высшее правосудіе? Это, по-твоему, правосудіе? Госпожа бандажистиха посѣщаетъ Шнабелевоискаго темною ночью, а мы за это должны скверно ѣсть свѣтлымъ днемъ!
— О, Боже, Боже! — простоналъ маленькій, весьма разсерженный такими атеистическими выходками, а можетъ-быть — и сквернымъ обѣдомъ. Гнѣвъ его усилился, когда и длинный фанъ-Питеръ сталь отпускать остроты противъ антропоморфистовъ и хвалить егнптяиъ, которые чтили быковъ и луковицы, потому что первые, когда о*ш изжарены, а вторыя, когда начинены, нмѣютъ божественный вкусъ.
Эти наемѣшки все болѣе и болѣе усиливали неудоволь-ствіе маленькаго Самсона, и онъ слѣдующимъ образомъ заключилъ свою апологію деизма: «Чтб солнце для цвЬ-товъ, то Богъ для людей. Когда лучи небеснаго свѣтила касаются цвѣтовъ — цвѣты весело поднимаются и откры-ваютъ свои чашечки, и развертываютъ самыя яркія укра-шенія свои. Ночью, когда ихъ солнце далеко, они стЪятъ печально, съ закрытыми чашечками, и сшггъ, или грезятъ о прошедшихъ золотыхъ поцѣлуяхъ лучей. Тѣ цвѣты, которые постоянно стоять въ тѣни, теряютъ краски и ростъ, блѣднѣютъ и вянуть въ безотрадной тоскѣ, не вѣдая счастья. Тѣ же, которые растуть въ совершеппой темнотЬ, въ старыхъ погребахъ з&мковъ, подъ развалинами монастырей, становятся отвратительными и ядовитыми, пресмыкаются по полу, какъ змѣи, и узке заиахъ ихъ губителенъ, злостно ошеломляюіцъ, смертеленъ».
— О, тебѣ незачѣмъ развивать дальше твои библейскія притчи! — вскричалъ толстый Дриксенъ, вливая себЬ въ пасть большой стаканъ можжевеловой водки.—Тьт,
ма:іеш>-кій Самсонъ, набожный цвѣтокъ, который подъ солнечнымъ