— 160 — .
г/ь силахъ уничтожить ихъ въ одну минуту какимъ-нибудь приказомъ. Бѳ &сіо жизнь и имущество гарантированы здѣсь все еще больше, чѣмъ во всей остальной Европѣ, за исключеніемъ Англіи и Голландіи. Несмотря на учрежденіе военныхъ судовъ, здѣсь, все-таки, дарить фактическая свобода печати, и журналисты пишутъ здѣсь о мѣропріятіяхъ правительства все-таки гораздо свободнѣе, чѣмъ во мно-гихъ государствахъ материка, гдѣ свобода прессы санкціо-иирована бумажными законами.
Такъ какъ сегодня, въ воскресенье, почта отходить уже въ полдень, то я не могу ничего сообщить о нынѣшнемъ днѣ. Мнѣ приходится только сослаться на газеты. Ихъ тонъ гораздо важнѣе того, чтб они говорятъ. Впрочемъ, онѣ на-вѣрно опять полны вранья. Съ самаго ранняго утра безостановочно быотъ въ барабаны. Сегодня большой смотръ вой-скамъ. Мой слуга говорятъ, что бульвары, вообще все пространство отъ Ваггіёге йи Тгбпе до Ваггіёге йе ГЕіоіІе сплошь покрыто линейными войсками и національной гвар-діей. Людовикъ Филиппъ, отецъ отечества, побѣднтель Ка-тилинъ 5-го іюня, Цицеронъ на конѣ, врагь гильотины и бумажныхъ денегъ, спаситель жизни и лавокъ, буржуа-ко-роль черезъ нѣсколысо часовъ покажется своему народу; громкое «ура» встрѣтитъ его; онъ будетъ очень растроганъ; онъ будетъ многимъ пожимать руку, а полидія уже позаботится о томъ, чтобы не было недостатка въ особыхъ мѣ-рахъ предосторожности и въ экстра-энтузіазмѣ.
Парижъ, 11-го іюня.
Чудная погода благопріятствовала вчерашнему смотру. На бульварахъ, отъ Ваггіёге йи Тгбпе до Ваггіёге йе ГЕіоіІе стояло, можетъ-быть, тысячъ до пятидесяти націо-нальной гвардіи и линейныхъ войскъ; и несметное множество зрителей стояло ца улицѣ, или омотрѣло изъ оконъ, ожидая съ любопытствомъ, окой видъ будетъ у короля, и какъ народъ приметъ его иослѣ столь необычайныхъ собы-тій. Въ часъ его величество изволили прибыть со своимъ генеральнымъ штабомъ къ Рогіе Вепіа, гдѣ я стоялъ на опрокинутой коллонѣ, чтобы имѣть возможность лучше видѣть. Король ѣхалъ не по серединѣ, а съ правой стороны, гдѣ стояла національная гвардія; и всю дорогу онъ сидѣлъ на лошади, наклонившись на Одинъ бокъ, чтобы постоянно пожимать руки національнымъ гвардейцамъ; когда, два чаоа
спустя, онъ ѣхалъ обратно по той же дорогѣ, то держался