— 28 —
болѣе низкое—именно вымогательство наслѣдства и (совершенное одной изъ участницъ) тайное убійство. Имя Роганъ, замѣшанное и здѣсь, къ сожалѣнію, слишкомъ напоминаетъ старыя исторіи. Кажется, будто слышишь шипѣніе змѣй Эвменидъ и будто суровыя богини не хотятъ дѣлать никакой разницы между старшей и младшей линіями осужденнаго рода. Но было бы несправедливо, если бы и люди не признали этой разницы.
Я не думаю, чтобы Людовикъ Филиппъ былъ неблагородный человѣкъ; онъ навѣрно не желаетъ ничего дурного и грѣшитъ только тѣмъ, что поддается прирожденнымъ стрсмленіямъ своихъ товарищей по рожденію и не пони-маетъ своего главнаго жизненнаго принципа. Черезъ это онъ можетъ погибнуть. Ибо, какъ глубокомысленно замѣ-чаетъ Саллюстій, «правительства могутъ держаться только тѣмъ, съ помощью чего они возникли»; такъ, напримѣръ, правительство, созданное насиліемъ, удерживается тоже по-средствомъ насилія, а не хитрости, и обратно. Людовикъ Фплипиъ забылъ, что его царствованіе возникло изъ принципа власти народа, и въ плачевнѣйшемъ ослѣпленіи старается поддержать свою власть ^иа8І-легитимизмомъ ипро-долженіемъ періода реставраціи. Вотъ почему духи революціи теперь гнѣваются на него и ведутъ съ нимъ войну во всѣхъ видахъ. Эта война во всякомъ случаѣ еще справедливѣе, чѣмъ война противъ прежняго правительства, которое ничѣмъ пе было обязано народу и съ самаго начала поставило себя въ открыто враждебный отношенія къ нему. Людовикъ Филиппъ, обязанный своей короной народу и іюльскимъ мосто-вымъ плитамъ—человѣкъ неблагодарный, измѣна котораго тѣмъ прискорбнѣе, что съ каждымъ днемъ становится все яснѣе, какъ грубо были имъ обмануты. Да, каждый день дѣлаются явные шаги назадъ, и какъ камни мостовой, слу-жившіе во время іюльскихъ дней оружіемъ и съ тѣхъ поръ лежавшіе еще кое-гдѣ въ кучахъ, теперь спокойно вбиваютъ снова въ мостовую, чтобы не осталось никакихъ наружныхъ слѣдовъ революціи, такъ же точно оттѣсняютъ теперь и на-родъ на его прежнее мѣсто, вколачивая его въ землю, какъ камни мостовой, и попрежнему топча его ногами.
Я забылъ упомянуть выше вотъ о чемъ. Въ числѣ побу-дительныхъ причинъ, заставившихъ короля покинуть Пале-Рояль и переѣхать въ Тюильри, былъ слухъ, что онъ будто бы принялъ корону только для видимости, что въ сердцѣ
своемъ онъ остался вѣренъ своему законному государю,