— 33 —
пощадная и самая независимая газета во Франціи, недавно страннымъ образомъ заговорила въ томъ же духѣ. Страшно, какъ эхо самыхъ кровавыхъ дней Конвента, звучали рѣчи тѣхъ вождей Зосіёіё Дез атІ8 (іи реиріе, которые предстали на прошлой недѣлѣ передъ судомъ присяжныхъ по обвине-нію въ «заговорѣ иротивъ существующаго правительства съ цѣлью свергнуть его и основать республику». Присяжные оправдали ихъ, ибо они доказали, что отнюдь не составляли заговора, а высказывали свои мнѣнія передъ ли-цомъ всей публики. «Да, мы желаемъ ниспроверженія этого слабаго правительства, мы желаемъ республики», таковъ былъ припѣвъ всѣхъ ихъ рѣчей передъ судомъ.
Въ то время, какъ съ одной стороны серьезные республиканцы обнажаютъ мечъ и извергаютъ громоносныя слова,ѵ «Рідаго» блещетъ и смѣется, и вліятельнѣе, чѣмъ всѣ остальные, пощелкиваетъ своимъ легкимъ бичомъ. Онъ неистощимъ въ остротахъ насчетъ «лучшей республики» — выраженіе, которымъ дразнятъ также и бѣднаго Лафайета, потому что, какъ извѣстно, онъ однажды передъ городской ратушей обнялъ Людовика Филиппа и воскликнулъ: «Ѵоиз ёіез 1а теіНеиге гёриЪ^ие!» На-дняхъ «Фигаро» замѣтилъ, что съ тѣхъ поръ, какъ увидѣли лучшую республику, никто уже не требуетъ никакой. Также безпощадно выразился онъ но поводу преній о государственной росписи: «Ьа теіііеиге гёриЬ^ие сойіе ^иіп2е тііііопз».
Республиканская партія никогда не простить Лафайету его промаха въ дѣлѣ рекомендаціи короля. Она упрекаетъ его въ томъ, что, будучи довольно давно знакомъ съ Людо-викомъ Филиппомъ, онъ долженъ былъ напередъ знать, чего можно было ожидать отъ него. Лафайетъ теперь боленъ, боленъ съ горя. Ахъ, какъ мучительно должно быть это раз-очарованіе въ королѣ для величайшаго сердца стараго и новаго свѣта! Напрасно первое время онъ постоянно напо-миналъ о «Рго^гатше Де РНоіеІ йе ѵіііе», о республикан-скихъ учрежденіяхъ, которыми должна была окружить себя королевская власть, и о тому подобныхъ обѣщаніяхъ. Но его перекричали тЬ доктринеры болтуны, которые, на осно-ваніи англійской исторіи 1088 г., доказываютъ, что въ іюлѣ 1830 г. въ Парижѣ бились только за сохраненіе хартіи, и что всѣ жертвы и битвы имѣли единственной цѣлью возве-деніе на ирестолъ младшей линій Бурбоновъ вмѣсто старшей, подобно тому, какъ нѣкогда въ Англіи все дѣло свелось къ замѣнѣ Стюартовъ Оранскимъ домомъ. Тьеръ, хотя
Сочиненій Генриха Гейне. Т. IV. 3