г
— 419 —
[ таемъ, мы любимъ его, — но онъ 1е дгапсі іпсопзёдиеп*, безсмертный йире, поэтъ, пнлигримъ со склянкой іордан-ской воды, ходячая элегія, езргіі сГоиіге ІотЬе—но не человѣкъ. Остальные ея друзья—нѣсколько дворянъ аристо-кратическаго предмѣстья, рыцарскія тѣни, милые люди, но больные, страждущіе, безсильные. Бенжаментъ Констанъ былъ самый лучшій между ними, но и онъ уже на смертномъ одрѣ все продолжалъ брать деньги у Людовика Филиппа!
Ье зіуіе с'езк ГЬотте—с'езі аиззі 1а Гетте! Фальшивость г-жи Сталь: цѣлая цѣпь фалыпивыхъ мыслей и цвѣ-товъ краснорѣчія, похожихъ на зловредные пары. — Она восхваляетъ Веллингтона, се Ьёгоз йе сиіг аѵез ип соеиг (1е Ьо!8 еЬ ип сегѵеаи йе раріег тасЬё!
Госпожа Сталь была швейцарка. Швейцарцы надѣлены чувствами, такими же возвышенными, какъ ихъ горы, но ехъ взгляды на общество такъ же узки, какъ ихъ долины.
Ея отношеніе къ Наполеону: она хотѣла отдать кесарю кесарево, но, такъ какъ онъ не захотѣлъ взять этого, то она стала фрондировать его и отдала Богу двойную порцію.
Она была лишена остроумія и имѣла нелѣпость назвать Наполеона Робеспьеромъ на лошади. Робеспьеръ былъ только активный Руссо, какъ г-жа Сталь — пассивный Руссо, и скорѣе ее самое можно было бы назвать Робеспьеромъ въ юбкѣ.
Всюду толкуетъ она о религіи и нравственности, но нигдѣ не объясняетъ, чтб нонимаетъ подъ ними.. •
Она разсказываетъ о нашей честности, и о нашей добро-дѣтели, и о нашемъ умственномъ развитіи; ей не приводилось видѣть наши смирительные дома, наши публичные дома и наши казармы; она не видѣла нашихъ книгопро-давцевъ, нашихъ Клауреновъ, нашихъ поручикоръ.
Ноццо ди Борго и Штейнъ—чистенькіе герои! Одинъ— ренегатъ, который за пару рублей продалъ свое отечество, своихъ друзей и свое собственное сердце, другой—дерущій носъ дворянчикъ, который подъ плащомъ патріотизма скры-валъ гербовый кафтанъ прошедшаго—измѣну и ненависть.
Неизвѣстно, почему наши нѣмецкіе государи живутъ такъ долго; они боятся умереть, боятся на томъ свѣтѣ снова встрѣтиться съ Наполеономъ.
28*