— 424 —
французы презираютъ, даже ненавидятъ........
Николай былъ противъ Франціи, потому что она своею пропагандой была опасна формѣ его правленія, а не его лравительственнымъ принципамъ; въ Людовикѣ Филиппѣ ему не нравилось буржуазно королевское, которое онъ находись пародіею на истинное королевское величіе, но это неудовольствіе въ случаяхъ войны уступаетъ предъ необходимостью, которая для него есть высшій законъ—дари всегда подчиняются ей, хотя бы при этомъ имъ приходилось жертвовать своими личными симпатіями. Въ этомъ ихъ
мощь, отъ этого они всегда сильны.........
Справедливо усмотрѣлъ Кюстинъ ихъ равнодушіе къ прошедшему, къ отжившему. Также правильно онъ замѣтилъ черту насмѣшливости у знатныхъ; это существуетъ и въ царѣ, который со своей высоты видитъ контрастъ между мелочными дѣлами и громкими фразами, и въ сознаніи своего колоссальнаго могущества до глубины души ненави-дѣлъ всякое фразерство. (Этого маркизъ не понялъ). Какими плачевными должны ему казаться рыцарственные поляки, эти средневѣковые трупы съ фразами новаго времени на устахъ, которыхъ они не понимаютъ. Онъ хочетъ сдѣ-лать ихъ русскими, чѣмъ-то живымъ; точно такъ же онъ хочетъ оживить муміи евреев-^; да и простой русскій народъ, что они, какъ не двуногое животное, изъ котораго онъ вы-дѣлываетъ народъ? Его намѣренія благородны, какъ ни круты иногда средства.
Со стороны русскихъ было жестоко отнять у польскихъ евреевъ кафтаны—имъ не нужно было подъ этимъ платьемъ носить рубашку и такъ удобно было почесываться... И тоже бороды—самая главная вещь: она вѣдь и его самого закрывала! И пейсы, священныя для нихъ кудри, ихъ единственную гордость!
Мы въ настоящее время должны опираться на Россіи—
ту самую палку, которая нѣкогда поколотила насъ!