— 493 —
мой отецъ, лишились состоянія, то мыльный пузырь меркантилизма лопнулъ еще скорѣе жалкимъ образомъ, чѣмъ пузырь империализма, и матушкѣ пришлось помышлять о другой для мёня карьерѣ.
Теперь она придумала сдѣлать изъ своего сына юриста.
Мысль эта пришла ей въ голову, когда она замѣтила, что сословіе правовѣдовъ сдѣлалось всемогущимъ не только давно уже въ Англіи, но и во Франціи и конститудіонной Гер-маніи, при чемъ въ особенности адвокаты, вслѣдствіе привычки говорить при публикѣ, играютъ главныя роли бол-туновъ и тѣмъ достигаютъ высшихъ государственныхъ должностей. Наблюденіе моей матери было совершенно праг вильное.
Такъ какъ въ это время только-что былъ учрезденъ новый университетъ въ Боннѣ, гдѣ юридическій факультетъ имѣлъ своими представителями знаменитѣйшихъ профессо-ровъ, то матушка немедленно отправила меня въ Боннъ, гдѣ я вскорѣ усѣлся у ногъ Макельдея и Велькера и сталъ питаться манною ихъ знаній.
Изъ семи лѣтъ, проведенныхъ мною въ нѣмецкихъ уни-верюитетахъ, я три прекрасныхъ цвѣтущихъ года моей жизни даромъ потратилъ на изученіе римской казуистики, юриспруденции, этой антилиберальнѣйшей науки.
Какая ужасная книга—Согриз Дигіз, эта библія эгоизма!
Мнѣ всегда были ненавистны какъ сами римляне, такъ и ихъ юридическій кодексъ. Эти разбойники хотѣли обез-печить за собою то, чтб было ими награблено, и пытались охранить законами завоеванное ихъ мечомъ; вотъ почему римлянинъ былъ въ одно и то же время и воиномъ, и адво-катомъ, и образовалась смѣсь отвратительнѣйшаго свойства. Да, этимъ римскимъ ворамъ обязаны мы теоріею собственности, существовавшей до тѣхъ поръ только какъ фактъ, и разработка этого ученія въ его гнуснѣйшихъ выводахъ есть именно то римское хваленое право, которое лежитъ эъ основѣ всѣхъ нашихъ нынѣшнихъ законодательствъ, даже всѣхъ государственныхъ учрежденій новаго времени, хотя находится въ самомъ рѣзкомъ противорѣчіи съ религіею, нравственностью, гуманностью и разумомъ.
Я докончилъ курсъ этихъ проклятыхъ наукъ, но никогда не могъ рѣшиться пользоваться такимъ пріобрѣтеніемъ и повѣсилъ на гвоздь мою докторскую шляпу—быть-можеті, и подъ вліяніемъ убѣжденія, что другіе легко превзойдутъ
меня въ адвокатскихъ словоизверженіяхъ и крючкотворствѣ.