Страница:Heine-Volume-6.pdf/170

Носилъ ты тогда сюртучишко еще
10 Зеленый, истасканный, узкій;
По локоть рукавчики, фалды до пятъ —
Ну, вылитый хвостъ трясогузки.

Твой галстукъ былъ то, что́ мамашѣ твоей
Служило салфеткой когда-то;
15 Въ ту пору твоя не топорщилась грудь
Подъ шарфомъ, расшитымъ богато.

У обуви былъ видъ почтенный такой,
Какъ будто ты шилъ у Гансъ Сакса;
И чистило сало родное ее,
20 Какъ нынче — французская вакса.

Пачули не пахло еще отъ тебя,
Не пялилъ ты на носъ лорнетки,
Цѣпочки еще не имѣлъ золотой,
Жены и атласной жилетки.

25 Ты былъ равнодушенъ тогда вообще
Ко всѣмъ ухищреніямъ моды,
Жилъ просто; но годы были межъ тѣмъ —
Твои наилучшіе годы.

Имѣлъ волоса ты, подъ ними росли
30 Прекрасныя мысли; а нынѣ
Твой черепъ несчастный совсѣмъ оголенъ,
И пусто на немъ, какъ въ пустынѣ.

Исчезъ и лавровый вѣнокъ твой; прикрыть
Онъ плѣшь твою могъ бы немножко.
35 Кто такъ окарналъ тебя? Право, ты сталъ
Похожъ на обритую кошку.

И золото тестя пропало (его
Онъ нажилъ продажею шелка);
Старикъ все горюетъ, что нѣтъ ни на грошъ
40 Въ нѣмецкой поэзіи толка.

Ахъ, это ужели тотъ самый «Живой»,
Который сожрать собирался
Всю землю, и князя фонъ Пюклеръ-Мюскау
Спровадить къ Плутону пытался?

45 Ужли это рыцарь блуждающій тотъ,
Съ Ла-Манчскимъ столь схожій во многомъ,