— '247 —
Ужасенъ онъ; но сиѣлый невредимо Проходить въ ту веселую страну. Да, истинная радость только тамъ, Иль—все равно—тамъ истинный покой. Тамъ въ уши не жужжитъ несносный жукъ, Ни муха тамъ въ ноздряхъ не заіцекочетъ, Ни яркій свѣтъ не безпокоитъ зрѣнья, Не мучаетъ ни холодъ и ни жаръ, Ни голодъ и ни жажда, и притомъ Тамъ можно спать и ночь, и цѣлый день.
Гассанъ.
Нѣтъ, сынъ Абдуллы, только трусъ одинъ Съ страданіемъ въ борьбу вступить боится, И кажетъ тылъ ему, и малодушно Бѣжитъ отъ битвы жизни. Встань, Алманзоръ!
Алманзоръ (поднимаешь съ земли каштанъ)* Скажи, кто сбросилъ этотъ плодъ на землю?
Г ассанъ. Червякъ и буря; подточилъ его Червякъ, а буря бросила на землю.
Алманзоръ.
Ужель и человѣкъ, слабѣйшій плодъ, Не долженъ пасть на землю, если червь,
(Показываешь на сердце). Лютѣйіпій червь, подточить жизнь, а буря Отчаянья снесетъ его во прахъ?
Гассанъ.
Встань, встань, Алманзоръ! Пусть червякъ Одинъ Во прахѣ пресмыкается; орелъ Взлетаетъ гордо къ вѣчному свѣтилу.
Алманзоръ.
Лиши орла его могучихъ крыльевъ, И станетъ ползать онъ, какъ бѣдный червь. Рука судьбы отрѣзала давно ТЬ крылья золотыя, чтб ребенкомъ Меня несли высоко къ небесамъ.
Г ассанъ.
О, если ты покажешь камень мнѣ,